самого бы Вихря полюбила! А на этого Пастуха плюнь! Забудь!
– Да что ты понимаешь-то? Что ты наделал-то, а? – кричала на отца Солнце. – Мы сами с ним разберёмся. Без тебя!
– Ах, сами! – Всевед сгоряча ухватил дочь за косы, Прея взвизгнула. – Вот сами и разбирайтесь! – он выкрикнул и спихнул её в ту самую бездну.
Из пропасти долетели крики и эхо. Царь распрямился – злой, страшный. Чёрная борода всклокочена, огненные волосы торчком. Окинул полудниц взглядом, зыркнул на звёзд и ветров.
– Кто ещё захотел?
Из стайки полудниц выскочила испуганная Зверяница – та самая, бледненькая звёздочка в лебединой накидочке, и очертя голову ринулась вниз с небосвода.
– Соко-олик Я-я-ясный!… – тоненько заструился её крик где-то над облаками.
Всевед мрачно потеребил бороду и погрозил в провал над бездной:
– Кем, падая до земли, себя почувствуете, тем на земле и окажетесь! – заклял вдогонку. Полудницы боязливо переглянулись. – Дневница! – окликнул Всевед. Румяная полудница вздрогнула. – Яблочек золотых им сбрось на дорогу, – буркнул, ни на кого не глядя.
– Всем троим, что ли, по яблоку? – Дневница презрительно подняла брови… и прикусила язык. Грозного царя два раза не переспрашивают.
***
«…Ты быстро ушёл от меня, путник. Не страшно! Рассказывать я могу любому. Мне неважно, где он – на земле или в небе. Для меня почти нет высот и расстояний. Крестьянин, эй! Смотри, смотри скорее! Эх, проглядел. Ты не увидел, как Месяц падает с неба…»
Ясный Свет Месяц летел, кружась и кувыркаясь. Бескрайняя Синяя Вселенная вертелась и неслась навстречу. Синие небесные моря, в которые кто ни попади – песчинка, синие дремучие леса, в которых кто ни окажись – крошка. Всё летело, стремилось, неслось мимо, презирая его – карлика. Будто подгоняя его, били ему вслед громы и молнии.
– Довольно, хватит уже, – молил на лету Месяц. – Я и сам стал как кусочек молнии. Я – крошка, песчинка, карлик. Я – крошка-молния! – кричал он, взмахивая руками.
«…Ты ещё не забыл те времена, крестьянин, когда Месяц и Солнце гуляли по небосводу и светлым днём, и тёмной ночью рука об руку? Звёзды им верно служили, а облачные небесные стада мирно доились, питая благодатным дождём всё живое…»
Теперь Дива-Прея Красное Солнце глотала злые слёзы, проносясь через облака. Ой, как обидно, как сурово обошёлся с ней батюшка. А вот и не заплачет! От гордости, вот, не заплачет!
– Я – дочь Грозового царя, дочь Морского владыки, я – Дива Моревна. Старушка земля не посмеет меня больно ударить! Всякое море, река, пруд и болото – мне слуга и опора. Аааххх, – Дива Моревна перевернулась в воздухе и успела разглядеть свои ноги, оборотившиеся вдруг плоскими ластами. – Батюшка! – визгливо взмолилась. – Ну, вот так-то сурово зачем!? – уже и не слова, а отвратительный нечеловеческий
