управлении и образуют так называемое Шабинское ведомство.
Наружный вид монгольской части Урги грязен до отвращения. Все нечистоты выбрасываются на улицы, на которых не только ночью, но даже днем жители отправляют свои естественные надобности. На базарной площади ко всему этому прибавляются еще толпы голодных нищих. Некоторые из них, преимущественно убогие старухи, поселяются здесь даже на постоянное жительство. Трудно представить что-либо отвратительней подобной картины. Дряхлая или увечная женщина ложится на землю посреди базара, и на нее, в виде подаяния, набрасывают старые войлоки, из которых страдалица устраивает себе конуру. Лишенная сил, она здесь же отправляет свои потребности и, покрытая тучами паразитов, молит проходящих о милостыне. Зимою бури навевают на такое логовище сугроб снега, под которым страдалица спасает свое жалкое существование. Сама смерть является к ней в ужасном образе. Очевидцы рассказывали нам, что когда наступают последние минуты несчастной, то вокруг нее собирается куча голодных собак, которые садятся кругом умирающей, и лишь только она затихнет в своей агонии, как тотчас бросаются обнюхивать лицо и тело, чтобы узнать – жива или нет злосчастная старуха. Но вот последняя начинает снова вздыхать или шевелиться – собаки снова отходят на прежнее место и терпеливо ждут своей жертвы. Лишь только замолкнет последнее дыхание ее жизни, труп съедается голодными собаками, а опорожненное логовище вскоре занимается другой такой же старухой. В холодные зимние ночи более здоровые нищие вытаскивают этих старух на снег, где они замерзают, а сами залезают в их нору и спасаются от гибели.
Но это еще не все картины внутренней жизни священного города. Путешественник встречает более отвратительные сцены на кладбище, которое лежит возле самой Урги. Здесь трупы умерших не зарываются в землю, но прямо выбрасываются на съедение собакам и хищным птицам. Потрясающее впечатление производит подобное место, усеянное грудами костей, по которым, как тени, бродят стаи собак, исключительно питающихся человеческим мясом. Не успеют бросить сюда свежий труп, как его уже начинают терзать эти собаки, вместе с воронами и коршунами, так что через час или много два ничего не остается от мертвеца. Буддисты считают даже хорошим признаком, если труп будет скоро съеден – иначе человек, по их понятиям, не был при жизни угоден Богу. Ургинские собаки до того привыкли к подобной поживе, что в то время когда труп несут на кладбище по улицам города, то вместе с родственниками за покойником неминуемо следуют собаки, часто из его собственной юрты.
Управление Ургою, а вместе с тем и двумя восточными аймаками (ханствами) Халхи, то есть Северной Монголии, – Тушэту-хана и Цэцэн-хана, находится в руках двух амбаней, или губернаторов. Один из них всегда маньчжур, присылаемый из Пекина, а другой – из местных монгольских князей. Два других аймака Халхи – Джасакту-хана и Сайн-ноина – находятся в зависимости от улясутайского дзян-дзюня [главнокомандующего].
Хотя монгольские
