темнота. Но ты не бойся. Потому что я и папа всегда будем рядом.
Так прошла наша первая с мамой беседа в родильном отделении. Потом у меня прорезалось зрение, мама поднесла меня к окошку, и я чуть не выскочила у неё из лап. Я впервые видела солнце! А ещё я увидела на клумбах множество ярких цветов и кусты жимолости, и мне стало так хорошо, что я подумала: «Как же всё-таки здорово, что я родилась, и как замечательно, что моя фамилия Кролик!»
А потом, когда мне исполнилось пять, я поглядела на нашего дедушку Ивана Прокофьевича… Он был весь таким стареньким, шея у него была такая дряблая и облезлая, что я вдруг с грустью подумала: «А ведь когда-нибудь он умрёт. Мама говорит, что рано или поздно это происходит со всеми кроликами. Сначала они стареют, а потом уходят. Только вот куда – никто не знает».
– Деда, – спросила я, – куда ты отправишься после того, как состаришься и помрёшь?
– Хочешь поскорее меня спровадить?
– Зачем же. Просто хотела узнать, куда в конце жизни переселяются кролики.
– Не знаю, это никому не известно.
– То есть это почти то же самое, что подать на размен, а потом ждать, когда переедешь, сам не зная куда?
– Возможно. Бросить всё и уехать. В другой город или на другую планету. Которую никто никогда не видел.
– Почему её никто не видел?
– Потому что она далеко.
– Насколько далеко?
– Намного. Думаю, она круглая.
– Но таких планет не бывает.
– Почему же. Там живут другие существа. Сначала они все кролики, а затем переселяются туда и становятся другими.
– Тебе не страшно?
– Немножечко. Но чем старее становишься, Анюта, тем сильнее устаёшь от жизни. Хочется чего-нибудь свеженького.
– Не понимаю, как можно устать жить. Прыгай, веселись!.. Здесь же столько всего забавного!
– У меня ревматизм. Прыгать мне не рекомендовано врачом. Вот когда перемещусь туда, откуда никто не возвращался, возможно, там и поскачу. Обрету вторую молодость. Запомни на будущее, Аня: если прожил жизнь с добрым сердцем и никому не делал слишком больших пакостей, то уходить легко. Знаешь, что всё сделал правильно, и тебе не стыдно.
– А тебе стыдно?
– Немножко.
– Почему? Ты делал пакости?
– Жизнь слишком долгая и сложная, невозможно не делать ошибок. Но пока есть время, я могу кое-что исправить. С кем поругался – извинюсь, что поломал – починю. Ты ведь простишь меня, если я что-то сделал не так?
– Конечно, я не помню зла. Так учил меня папа.
– Твой папа, конечно, дурачок. Мне всегда хотелось, чтобы он вырос полицейским. Мужественная профессия. Но как человек он, несомненно, добр. Слушай его. И маму тоже слушай.
В том же году у меня родился братик Виталик. Я поглядела на его слепые глаза и сказала ему, как когда-то мама:
