спускались с этажа на этаж, Эдуард Моисеевич задавал вопросы:
– Скажи, ты и дедушка действительно ведёте такие разговоры?
– Какие?
– Про то, что бывает с кроликами в конце.
– Нет, с дедушкой об этом не поговоришь. Он вечно занят.
– Чем же?
– Воспоминаниями.
– Значит, про круглую планету и про других существ, в которых мы якобы перерождаемся…
– Да, Эдуард Моисеевич.
– Что «да»? Я ещё не закончил.
– Но я знаю, что вы скажете. Поэтому отвечаю вам: да, я всё это выдумала. Но ведь именно поэтому моя биография оказалась на вашем столе. Что, я не права?
– Значит, тебя на самом деле интересуют такие темы?
– Какие?
– Про то, что бывает после жизни.
– По-моему, об этом хотя бы раз задумывался каждый нормальный кролик. Эдуард Моисеевич, что вы от меня хотите, я не понимаю? Ищете, к чему бы придраться?
– Господин директор, – включилась в разговор Марья Андреевна, – вы же видите: девочка действительно необычная.
– Да, я это понял. И только поэтому не буду ей больше докучать. Пиши, Аня Кролик, всё что тебе вздумается. Но только не в школьных тетрадях. Ты меня поняла? И в этой своей тетрадке тоже повсюду повычёркиваешь моё имя. Чтобы оно там даже не фигурировало.
– Что же там будет? Прочерк?
– Нет. Напишешь своей рукой сверху другое имя. Например: Гавриил Васильевич Косточкин. Хорошо?
– Но почему Косточкин?
– Потому что я так сказал. И теперь, когда снова захочешь написать обо мне, будешь писать про Гавриила Васильевича Косточкина. А мы с Марьей Андреевной всё поймем. Ну вот, пришли.
Они приблизились к двери, ведущей в подвал. Директор вынул связку ключей, открыл. Шагнули в темноту.
– Илларион, – позвал директор. – Илларион, ты здесь? Зажги свет, будь другом.
В нескольких метрах послышалось шарканье. Затем щелкнул выключатель, на потолке вспыхнули трубчатые лампы, и они увидели просторное помещение с двумя дверными проёмами – в той стене, которая была напротив, и левее. В центре стояла длинная застеклённая витрина, как морозильный ларь, в котором хранят мороженое, только длиннее, – от стены до стены. Такая же штука из дерева и стекла помещалась на правой стороне. Прямо перед собой они увидели старого кролика в выцветшей синей куртке с загнутыми из-за долгого ношения уголками фалд и с таким же вылинявшим серым мехом. Глаза незнакомца были скрыты под тёмными очками, какие носят кролики, утратившие зрение. В руке он держал наполненный чаем стакан в узорчатом подстаканнике из потускневшего мельхиора.
– Знакомьтесь, – сказал директор, – Илларион Скворцов, смотритель школьного музея.
– Так здесь музей? – удивилась Марья Андреевна. – Почему же я об этом ничего не знаю?
– Вы находитесь в
