10
– Не станешь же ты утверждать, что все это уже попало в газеты? – недоверчиво промолвил Тимоти.
– Многое, – подтвердил Джеймс Кейн. – Ты не упомянут, но держу пари, мама догадается, что ты там находился.
Тимоти, взявший газету и с интересом читавший роковой абзац, усмехнулся:
– Мама не читает такого мусора! Если бы не твой предосудительный литературный вкус…
– Большое спасибо! Между прочим, это любимая газетенка нашей Нэнни! Умеет же она меня огорчить! «Смотрите, папочка, разве это не друзья дяди Тимоти? Я подумала, вам будет любопытно узнать, что про них написано». Еще как любопытно! Выкладывай худшее! И – кто такой Сэтон-Кэрью? Ты действительно во всем этом замешан?
– А как же! У меня нет алиби, этот тип мне не нравился, а тут еще серж… я хотел сказать, старший инспектор обзывает меня хладнокровным дьяволом! Так что перестань воображать, будто единственный в семье, кого можно заподозрить в жестоком убийстве, – ты! До чего мы докатились! Если что-то не позволяет нашему старому другу арестовать меня здесь и сейчас, то лишь непреложный факт, что проволокой для вешания картин я пользуюсь несравненно хуже, чем ножом. Кстати, это чудесное оружие наверняка найдется где-нибудь неподалеку. – Он огляделся. – Не скажу, что всегда держу его под рукой, но…
– Уверен, что не прямо под рукой, сэр, – заметил Хемингуэй и повернулся к Джеймсу Кейну: – С радостью остался бы и поболтал с вами, сэр, но не могу. К тому же вы пришли поговорить с мистером Хартом, так что я ухожу. Он не очень изменился: постоянно вспоминаю сигнализацию, которую он тогда установил перед вашей дверью!
– Негодный молокосос! – воскликнул Кейн, улыбаясь.
Тимоти проводил старшего инспектора до двери. Вернувшись, он застал единоутробного брата за набиванием трубки.
– Какими судьбами в Лондоне, Джим? – осведомился он.
– По делам. А теперь еще и это! – Кейн указал на газету. – Ты действительно в этом замешан, Тимоти?
– Вряд ли. Хотя я там находился.
Кейн с кряхтением чиркнул спичкой.
– Я полагал, что в нашей семье уже достаточно убийц.
– Нельзя с тобой не согласиться. Но этот не обязательно наш, семейный.
Приминая большим пальцем тлеющий табак в трубке, Кейн хитро покосился на младшего брата:
– У тебя к этому не просто праздный интерес, правда?
– Да, – смело ответил Тимоти. – Совсем не праздный. Девушка, на которой я намерен жениться, принадлежит, как и я, к числу тех, кто мог совершить преступление.
Джеймс Кейн продолжил возиться с трубкой. Наконец из нее показался дымок.
– Значит, все серьезно? Я слышал кое-что от матери.
– Это она подсказала тебе, что твой долг меня образумить? – Тимоти открыл еще одну бутылку пива. – Боюсь, Бьюла ей не приглянулась.
Джеймс взял у него полный стакан и поставил перед собой на каминную полку.
