этикетом, даже если что-то ощутимо идет не так. Не замечай помеху, и возможно, она устранится сама собой.
– Пройдемте за мной, – позвал Брюс Хартингтон.
– О, это удивительные картины, уверяю вас! – убеждала Стефани, аккомпанируя мужу. – Шедевры современного изобразительного искусства!.. А цена – просто баснословная, ее даже озвучить страшно…
Гвен понимающе кивала, а Брюс детально описывал Патрику, как именно приобрел картины, не забывая шутить и привирать. Мы поднимались по лестнице, и мне вдруг стало очень любопытно, кого такие люди, как Хартингтоны, могут считать гениальным художником нашего времени?
Приблизившись к внушительным полотнам, все остановились. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять, что передо мной, зато Патрик и Гвен не могли оторваться, созерцая с нескрываемым восхищением.
– Знаете, кто это? – самодовольно произнес мистер Хартингтон, подразумевая, что это риторический вопрос.
– Джексон Поллок, – фыркнула я с презрением. – Эти бессмысленные брызги я узнаю из тысячи.
– Сара! Ну что ты такое говоришь? Боже мой, Стефани, это великолепно, у меня нет слов! Сколько экспрессии и глубины! А как гармонирует с занавесками и торшером!
– А какое у Вас образование, Сара? – добродушно поинтересовался Брюс.
– Экономическое.
– Неужели экономистов теперь учат разбираться в живописи? С каких это пор? Я полагал, искусство не в вашей юрисдикции.
Все снисходительно улыбнулись, смекнув, что выбрались из неловкого положения, унизив меня и поставив ни во что мое мнение. Они и не подозревали, что я могу пойти дальше.
– Это не живопись, это – безвкусица и спекуляция, плесень на теле искусства.
– Не обращайте внимания, – громко добавил Патрик, – ну что такая юная девушка может смыслить в живописи?
Все вновь улыбнулись, осматривая меня, словно недалекого ребенка. Нет, я этого так не оставлю.
– Я знаю о живописи гораздо больше всех вас, вместе взятых. Джексон Поллок – одно из проявлений феномена консервной банки, щупальце капитализма, душащее современное искусство, китч в угоду обществу массового потребления. Держать дома его картины – дурной тон.
– Но они стоят огромных денег! – возмутился Брюс.
– Да! Как и любая вещь, которую выдают за искусство, но которая им в сущности не является. Именно ценник придает ей и смысл, и художественность. Подумайте сами: если бы подобная мазня стоила копейки, никто бы никогда не сказал, что это имеет отношение к искусству в его ортодоксальном понимании.
– А кого из современных художников Вы считаете достойным и талантливым? – мягко спросил мистер Хартингтон, чтобы разрядить обстановку.
– Есть некоторые неплохие живописцы. Мэттью Сноуден, Айрис Скотт, Дуэйн Кайзер, Джеффри Ларсон или Мэтт Талберт. Хотя я считаю, что современного искусства все же не существует. Это лишь подражание старой
