мере было для него новым. В прежней жизни его уважали за профессиональные навыки и статус, но любили ли? Вряд ли.
– Здравствуй, Баламошка!
– Как дела, Баламошка?
– Давно не заглядывал к нам, Баламошка!
– У меня медовуха созрела, Баламошка!
Марсель кивал всем направо и налево, улыбаясь совершенно искренне. Неожиданно для самого себя он нашел себя именно здесь. Если отбросить в сторону всякие мелочи типа порядком доставшего ему прозвища, отсутствия водопровода и прочей ерунды, то он мог сказать с уверенностью, что был, в целом, счастлив.
Подойдя к воротам центрального здания, он увидел Курьяна, который уже поджидал его, всем своим видом демонстрирую недовольство.
– Что? – вместо приветствия спросил Марсель, считавший здоровяка своим другом и поэтому предпочитавший не допускать недомолвок между ними.
– Вы посмотрите на него, люди добрые! – мужик обратился к воображаемой аудитории и, прищурившись, смерил собеседника сердитым взглядом. – Еще спрашиваешь?
– Не понимаю, о чем ты.
– А с урумом кто собрался без меня задружиться? Не стыдно? Я-то, дурак, всюду его за собой таскаю. Если что любопытное происходит – сразу за ним бегу. А он? Тьфу, одним словом.
– Во-первых, не с урумом, а с греком, – начал историк, но Курьян его перебил:
– А по мне хоть мавром его назови, а все равно обидно и не по-людски.
– Во-вторых, – Марсель не обратил на это замечание никакого внимания, – я сам только что узнал о нем вот от него.
Мефодий, на которого теперь смотрели две пары глаз, растерянно развел руками:
– Чего? Меня Михайло послал, велел Баламошку привести. О тебе, Курьян, ничего сказано не было.
– Ах, вот оно что, – лицо мужика вытянулось, и он с извиняющимся видом взглянул на друга. – Ну, не сердись, брат. Поторопился.
– Ладно, – кивнул Марсель. – Пойдем, что ли, узнаем, что там наш староста задумал.
Оказавшись в избе, мужикам предстала такая картина: Михайло с важным видом сидел на лавке, а вокруг него, подперев подбородки руками, восседали самые опытные и уважаемые жители селища. Картина маслом, усмехнулся про себя Марсель, здесь письмо турецкому султану сочиняется, не меньше.
– Здорово, – он поприветствовал присутствующих и обратился к хозяину. – Что нового, Михайло? Вижу, дело важное.
– Ох, и не говори, – вздохнул староста, приглашая гостей присесть. – Как снег на голову этот грек свалился.
– Кто таков?
– Да кто его разберет. Вчера дружинник от самого князя прискакал, говорит: делай, что хочешь, а чтобы посланник этот доволен остался.
– А что ж он в Витачове не переночует? Там вроде и условия получше, да и стены, как-никак, имеются.
– Все это так, но ты же знаешь тамошнего воеводу. Самодур знатный. К тому же очень нетерпим ко всяким иноверцам.
– А грек
