коридор, быстро хватала со стола то, что там лежало: продукты ли, сумка ли, или просто какие-нибудь снятые посетителями шарф или шапка и торопливо бежала в свою палату. Как правило, санитары быстренько ее вылавливали и украденное безжалостно отбирали. Но это Тоню никогда не останавливало, и в следующий раз она снова пыталась «разбудить в людях совесть»:
–Дайте мелочишки коренному населению. Или хоть чего-нибудь…
После произошедшего уснуть Алекс никак не удавалось. Да еще этот ужасный вой из наблюдательной палаты!
–Суки, мрази, сволочи! – неизвестно на кого кричала одна, – Ненавижу! Хоть бы вы все сдохли!
–Мужика мне! – вопила другая, – дайте мне хоть одного мужика. Или хотя бы двух. Больше не могу, А-А-А…
–Комсомольцы-добровольцы, мы за родину честь отдадим, сквозь огонь мы пройдем, если нужно, а сейчас на кроватях лежим… – бессовестно переврав слова известной советской песни, выводила третья.
–А-а-а, у-у-у, ы-ы-ы, – просто подвывала остальным еще одна дурочка.
Но вот, несмотря на шум, снотворное стало-таки одолевать уставшую женщину, и Алекс начала потихоньку погружаться в сон. И тут… В ее сумке снова что-то зашуршало. Медленно повернувшись, Алекс увидела возле своих вещей довольную Тоню. Та уже вытащила сухари, а теперь начала выуживать из сумки пачку сигарет.
–Ах, ты, крысятина, ну, напросилась! – Алекс вскочила и начала избивать воровку руками и ногами.
Еще в детстве она занималась в секции карате, у девочки были блестящие перспективы в этом виде спорта, но болезнь «убила» все виды на будущее. Однако приобретенные сила и умение никуда не делись, и теперь покалечить кого-нибудь было для Алекс проще простого. Одним ударом она могла легко сбить с ног не только крепкую женщину, а и здоровенного мужика. Конечно, под действием психотропных препаратов, сила и реакция уменьшились вдвое, но для изможденной тощей тетки и этого вполне хватило.
–О-е-ей, а-я-яй! – нечеловеческим голосом завопила вновь улетевшая через кровати Тонька, – Убивают! Убивают ни за что! Спасите! Помогите! Люди добрые!
На этот раз выяснениями отношений дело не обошлось, и, с помощью прибежавших с мужского крыла под присмотром санитара пятерых дюжих психов, Алекс была крепко-накрепко скручена и привязана к кровати в наблюдательной палате. Пока шла экзекуция, все другие привязанные и шумящие до этого больные почему-то сразу примолкли.
Все внутри женщины бушевало от такой несправедливости, но сопротивляться и что-то доказывать она уже не могла. Веревки больно стягивали ее запястья, стопы ног. И даже шею ей умудрились прикрутить к спинке кровати. Дышать было тяжело.
–Суки паршивые, – негромко бормоча, Алекс попыталась вытащить из-под узлов хотя бы руки. Веревки никак не поддавались. Начала крутить ногами. Все бесполезно. Казалось, она была прикована к кровати намертво. Как назло, острый приступ болезни после первых же уколов быстро отступил, и теперь голова соображала
