задумалась.
– Ты права, не имею.
– Розмари, буду с тобой искренней. На самом деле я так долго испытывала твое терпение своей болтовней, потому что не хотела, чтобы ты скучала, пока я проверяю тебя на наличие загрязнений. У одного члена нашего экипажа очень специфические требования к здоровью, и мне приходится выполнять гораздо более подробное сканирование, чем это принято на других кораблях. Но теперь уже осталось совсем недолго.
Розмари не показалось, что она ждала долго, однако она понятия не имела, какой промежуток времени определяется искусственным интеллектом как продолжительный.
– Можешь не торопиться.
– Это весь твой багаж?
– Да, – подтвердила Розмари.
На самом деле она захватила с собой абсолютно все свое имущество (то есть все то, что она не распродала). Девушка до сих пор не переставала удивляться тому, что смогла уложить все в две большие сумки. После жизни в родительском доме, полном мебели, всяческих дорогих безделушек и сувениров, сознание того, что ей нужно только то, что она может унести с собой, вселяло в нее чувство свободы.
– Положи свои сумки в грузовой лифт справа от тебя, и я отправлю их на жилую палубу. Ты сможешь их забрать, когда пойдешь к себе в каюту.
– Спасибо, – поблагодарила Розмари.
Открыв металлическую дверь в стене, она поставила сумки в соответствующий отсек и захлопнула дверь. В стене послышался шум движения.
– Так, Розмари, я закончила сканирование. Мне очень неприятно это говорить, но у тебя в организме несколько жучков, занесенных в черный список.
– Каких еще жучков? – в ужасе спросила Розмари.
Она с отвращением вспомнила грязные сиденья и липкие перила космопорта. Прошло всего три десятидневки с тех пор, как она покинула Марс, и она уже успела подцепить какую-то чуждую заразу!
– О, ничего такого, что навредит тебе, но с этим не справится наш навигатор. Перед тем как снова покинуть корабль, тебе придется попросить нашего врача соответствующим образом обновить твои иммуноботы. А пока что мы ограничимся обеззараживающей вспышкой. Ничего не имеешь против? Лови терзается чувством вины, и на то есть причины. Единственная хорошая вещь в обеззараживающей вспышке – это то, что все будет кончено очень быстро.
– Ну хорошо, – стиснув зубы, пробормотала Розмари.
– Приготовились, – сказала Ловелас. – До вспышки три… два… один…
Камера заполнилась резким оранжевым светом. Розмари буквально почувствовала, как свет проходит прямо сквозь нее. Холодное жалящее ощущение ворвалось через ее поры, через зубы, через луковицы волосков ресниц. На какое-то мгновение она прочувствовала, где находятся все ее капилляры.
– О, я приношу свои извинения, – сказала Ловелас, когда свечение погасло. – Я терпеть не могу эту процедуру. У тебя такой вид, будто тебе плохо.
Розмари сильно
