(πρεσβεία) святейшия Церкви тогожде Константинополя, нового Рима. Ибо престолу ветхого Рима отцы прилично дали (αποδεδωκασι)преимущества (πρεσβεία): поелику то был царствующий град (διά το βασιλεύειν την πόλιν εκείνην). Следуя тому же побуждению и сто пятьдесят боголюбезнейшие епископы, предоставили равные преимущества (ίσα πρεσβεία) святейшему престолу нового Рима, праведно рассудив, да град получивши честь быти градом царя и синклита, и имеющий равные преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому, и будет вторый по нем. Посему токмо митрополиты областей Понтийския, Асийския и Фракийския, и такожде епископы у иноплеменников вышеперечисленных областей, да поставляются от вышереченного святейшего престола святейшей Константинопольской Церкви…[82]
В этом правиле заключены два самостоятельных решения:
1. Подтверждение 3-го правила Константинопольского Собора, которое не получило повсеместного признания, – в частности, его не приняла Римская Церковь. Это подтверждение стало своего рода интерпретацией и комментарием на само правило.
2. Признание за Константинопольской Церковью юрисдикции над многими гражданскими диоцезами; этой привилегией реально она пользовалась уже давно, но официально такая привилегия была признана только за Римской, Александрийской и Антиохийской Церквами 6-м правилом Никейского Собора. Этот пункт [Халкидонского правила] был выдержан вполне в духе восточной и никейской традиции, в соответствии с которой фактический авторитет некоторых крупных Церквей мог привести к праву, распространявшемуся на территорию, более обширную, нежели сама митрополия.
Как мы помним, свод правил Халкидонского Собора был принят на пятнадцатом заседании, в отсутствие императорских представителей и римских легатов. Последние, будучи приглашенными на заседание, отклонили приглашение, а на следующий день предъявили официальный протест. Папа Лев Великий тоже воспротивился принятию этого правила, направив восточным иерархам ряд писем, что в итоге вынудило восточные Церкви на время подчиниться воле римского престола. Здесь мы лишь ограничимся попыткой понять суть позиций каждой из сторон.
В позиции восточных иерархов с первого взгляда поражает противоречие, которое нельзя не заметить, между аргументами в защиту 28-го правила, с одной стороны, и хвалебными отзывами в адрес престола святого Петра, к которым они часто прибегают (в особенности в соборном послании, адресованном папе Льву Великому), а также в проявляющейся на протяжении всего Собора твердой убежденности в исключительном авторитете Рима в вероучительной сфере – с другой. В соборном послании они обращаются к папе как к «выразителю голоса блаженного Петра», как к «главе» того тела, «членами» которого являются отцы Собора, как к тому, кому Господь доверил «стеречь виноградник». Вслед за отцами Константинопольского Собора они признают, что «сияние апостольское», присущее Римской Церкви, перешло и на Церковь «нового Рима»
Там же. С. 393; ср.: Там же. С. 142–143.
