шутку и иронию, множество маленьких, но значимых деталей, Любич создает пародию на старый мир оперетты. Здесь отсутствует всякий пиетет по отношению к высокопоставленным аристократическим персонам, очищается от хлама и модернизируется старый театральный жанр, насчитывающий уже многие десятилетия. И получается нечто острое, увлекательное, имя чему – кинооперетта.
Какова была в то время оценка фильма Любича, можно судить по рецензии критика из газеты немецких социалистов «Берлин ам морген». В своем восхищении критик заходит так далеко, что предает проклятию все музыкальные ленты, созданные в немецких ателье, в том числе и «Вальс любви», прекрасную картину Вильгельма Тиле.
Примечателен уже сам заголовок – «Лучший звуковой фильм-оперетта». Мы читаем:
«Можно отвергать сам жанр, можно отвергать место действия (воображаемое королевство), можно отвергать само действие, которое сплетает свои нити в опереточно-придворном кругу, но неоспоримо то, что “Парад любви” – драгоценный камень из короны этого жанра, а супружеский крах принца, чьи черты воплощает любимая “борзая” публики Морис Шевалье, по меньшей мере увлекателен.
“Парад любви” имел более бледного немецкого предшественника – “Вальс любви”, снятый незадолго до этого. Пока мы ожидали потрясений от национальной продукции с ее уровнем вокальных фильмов, Любич представил истинное качество. Итак, “Парад любви” перед нами! Пришедшая с опозданием на два года, но все еще лучшая звуковая кинооперетта. Волшебная страна Любича лежит лишь в нескольких шагах от “Страны улыбок”, но от Эрнста Любича до Макса Рейхмана такой же долгий путь, как от Мориса Шевалье до Рихарда Таубера. И этот путь гораздо длиннее, чем расстояние от Голливуда до Бабельсберга. Как никто другой, Любич имел вкус к шутке, фантазии, пародии, короче говоря, его стиль – контрабанда в страну звукового кино в обход ее деловитых таможенников. В его звуковом фильме нет ни одной сцены, которая бы полностью определялась шаблонами оперетты. Прощальная песня о прекрасном Париже исполняется не только героем, но и маленькой собачкой, которая подвывает в тон прощальным интонациям шансонье. Любовная сцена королевы пародируется подглядывающим и подслушивающим двором. Эти выдумки, эта грация, эти шутки, исполненные такта даже в эротических сценах, – в них весь Любич. Он предстает большим мастером и в работе с актерами. Никакого парада звезд, который мог бы разрушить картину, скорее ансамбль Мориса Шевалье, чудесной королевы – Джанет Макдональд и пары слуг – Люпино Лейна и Лилиан Рот, которые сообща показывают лучшее, на что они способны»[28].
Любич шел необычным путем. Он не ориентировался на популярные мелодии. Специально для фильма было заказано пять песен и две оркестровые пьесы. Однако исполняемая Морисом Шевалье песня «Париж, оставайся собой» и песня Джанет Макдональд «Любовная мечта», а также «Марш гренадеров» очень быстро стали любимейшими шлягерами своего
Berlin am Morgen. № 276, vom. 26. Nov. 1930.
