в Китае, за торговой площадью. Отправляясь в Ливонию, писал нашему келарю, что если Бог пошлет по душу, и тому месту быть за святою обителью; но в грамоте оказалось, что мимо Чудовской обители отдано то место, где гостунское училище, и сказано взять для того же училища данные отцу келарю в ссуду для обители четыре рубля московскими деньгами да полтину московскую.
– У сей грамоты, – сказал митрополит, – сидел отец его духовный от Ильи-пророка, и в грамоте означено, где что дать ему и с кого взять. Отменить намерение он был властен.
– Обитель нуждается в перестройках келейных, отдачею же денег под училище это приостановится…
– Стыдись, Левкий, удерживать достояние сирот и детей. Обители обогащены дарами царей и бояр, а для вертограда наук еще способов мало.
– Многие науки во вред душе, – сказал Левкий.
– Не видит ли Левкий чародейства в науках? – спросил Курбский.
– Не гневайся, князь, – отвечал Левкий, – и дай молвить слово: ты знаменитый воин, но Адашевы опутали тебя волхвованиями.
– Довольно! – прервал сурово митрополит. – Я уже слышал твои наговоры.
– Левкий, – сказал Курбский, – благодари Бога, что сан твой и присутствие первосвятителя ограждают тебя; но помни суд Божий.
– Ты мне грозишь, князь, в присутствии владыки?
– Я говорю пред владыкою и то же скажу пред царем, хотя бы заплатил жизнью за истину…
– Князь, скрепи сердце, – сказал митрополит. – Не для того я удержал Левкия, чтоб воспалить гнев твой. Я желал показать тебе, что не верю и не потворствую лукавым наветам.
– Прости скудоумие мое, преосвященнейший владыко, – сказал Левкий. – Пред державным государем говорил я в простоте сердца. Глас народа – глас Божий; везде знают Адашевых; велико слово государево. Содрогался я, слыша от него самого, что Адашевы и новгородец Сильвестр обаянием омрачили царские очи его и владели державною волею.
– Не обаянием, но страхом Божиим, – возразил Макарий. – Сила их была не в чародействе, но в разуме и добродетели.
– Помилуй, владыко, ты ставил государя на царство и браком его сочетал, а поп Сильвестр насылал повеления, и боярам, и воеводам делал что хотел!
– Господь послал его, – сказал Макарий.
– Господь и оборонил от него, – молвил Левкий… – А то он и Адашевы, сговорясь, отвращали государя от врачей телесных и врачества душевного; отговаривали не ездить на богомолье в отдаленные обители…
– На всяком месте слышит Господь Его призывающих, – сказал Макарий.
– Милует Бог, и государь увидел волков в одежде овчей…
– Но обличится и тот, кто в одежде ангельского чина сеятель клеветы на пагубу добрых, – сказал Курбский.
– Князь Андрей Михайлович, не моя вина, что государь пожаловал простоту мою и со мною, смиренным, беседует. Гордым Бог противится, смиренным дает благодать.
– Смирение в личине,
