фактов предумышленного занижения содержания золота в медном концентрате, незаконного вывоза этого золота за рубеж (в составе черновой меди), и использования доходов с нелегальной продажи золота для покупки акций Карачено-Озерского ГОКа. К делу была подшита его собственная, Ахрозова, жалоба о том, что акции ГОКа были куплены на его, Ахрозова, деньги, и что Андрюша Незванов никак не мог ими распоряжаться.
– Вот видите, как нехорошо получается, Сергей Изольдович, – сказал замгубернатора, – мы-то все думали, что вы о рабочих радеете. А вы, оказывается, обкрадывали ГОК и на уворованное скупали акции. И крал ты, заметь, Сережа, не просто деньги. А золото. А золотой оборот у нас регулируется государством.
Ахрозов слушал зама губернатора не очень внимательно. В первый же день содержания под стражей он объявил голодовку: сейчас у него кружилась голова, и он непрерывно кашлял.
– У тебя, Сережа, есть выбор, – сказал зам губернатора. – Или ты забираешь свою жалобу, и получается, что Незванов передал нам акции совершенно законно. Или мы будем судить тебя за то, что ты завладел акциями мошенническим путем и при этом обманул государство. Светит тебе, Сережа, лет пятнадцать с конфискацией имущества. Но с твоим туберкулезом на зоне ты и этого не проживешь…
– Я свою жалобу не заберу, – ответил Ахрозов.
– Ну и напрасно. Потому что если ты не перестанешь вонять насчет акций, то завод через неделю обанкротят. Ты и ГОКа не получишь, и в тюрьме останешься.
Спустя месяц Сергей Ахрозов вышел из тюрьмы. Следствие по его делу прекратили. Акции ГОКа остались у губернатора.
Два месяца об Ахрозове не было ни слуху ни духу. В Оренбурге рассказывали, что он живет в Москве, в какой-то невероятной десятикомнатной квартире на Арбате. Что он отсиживается на собственной вилле в Калифорнии. Что он лечится от туберкулеза в швейцарской клинике.
Ахрозов действительно был в Москве – но не в десятикомнатной квартире на Арбате, а в двухкомнатной конуре в Митино, купленной для нужд комбината и по какому-то недоразумению не отобранной, и тихо спивался с местными пенсионерами и бомжами. Бомжи по резкости манер принимали его за вора в законе и весьма перед ним благоговели. Жил он один: гражданская его жена Леся, с которой он прожил в Карачено-Озерске три года, бросила его, когда он оказался в тюрьме и без денег. Дело в том, что Ахрозов подарил Лесе четыре заправки, и после начала конфликта Лесе пришлось выбирать между нищим Ахрозовым и заправками. Через полгода Леся вышла замуж за коммерсанта Незванова.
Однажды, когда Сережа Ахрозов, в своем обычном виде, сиречь стоптанных кедах и драном свитере, забивал «козла» у подъезда новостройки, к отдыхающим подъехал черный шестисотый «Мерседес». За «Мерседесом» катился джип «Линкольн навигатор» с охраной. Джип остановился, из него высадились двое с автоматами, дружелюбно поздоровались с отдыхающими и, убедившись в отсутствии опасности для объекта, открыли дверцу
