выше и попадает ногой ему по спине. Его колено вонзается в позвоночник Неймара. Вы буквально видите, как крошится позвонок. Вы слышите вопль боли и чувствуете ее. На язык сами просятся непечатные слова. Выражение лица им соответствует. А когда спустя четыре дня в матче против Германии Бразилия проигрывает 1:7 и вы видите на трибуне совершенно подавленного и плачущего бразильского болельщика, вам тоже хочется всплакнуть.
Мы способны чувствовать боль окружающих. Впервые это было обнаружено в пятидесятые годы в экспериментах с крысами. Проведенное в 1959 году исследование психолога Рассела Черча на первый взгляд не имеет ничего общего с природой человеческого сочувствия. Однако имеет смысл разобраться в нем поглубже, потому что оно позволяет понять, насколько глубоко боль другого существа может проникнуть в ваш собственный мозг.
Основная предпосылка, на которой строилось исследование, заключалась в том, что крысе абсолютно безразлична боль сородичей. Поэтому, когда одна крыса для получения пищи нажимает кнопку, причиняя этим боль другой крысе, у нее это не должно вызывать никаких эмоций. Но, если предварительно воздействовать на обеих крыс электрошоком, тогда, возможно, крыса А будет испытывать стресс просто от одного вида страданий крысы Б. И она не нажмет кнопку, чтобы избавить крысу Б от удара током. В этом случае удалось бы создать эмпатию у крыс. Прекрасный замысел.
К счастью, вопрос о том, как перенести подобную «тренировку сочувствия» с крыс на людей, даже не обсуждался. Но результаты эксперимента оказались куда более интересными, чем ожидалось. Испытание общей болью оказалось ненужным. Даже в контрольной группе, где крыса А никогда не испытывала боли от электрошока, она решительно отказывалась нажимать на кнопку, не желая причинять боль другой крысе. Аналогичный опыт с обезьянами привел к тому, что подопытные животные буквально объявили голодовку, и эксперимент пришлось прекратить35. Похоже, наши ближайшие родственники уже на протяжении миллионов лет обладают способностью настолько сильно чувствовать боль ближнего, что они скорее будут голодать и даже умрут от голода, но не причинят боли другим. И эта способность при переходе от грызунов к обезьянам только усиливается. Разумеется, эти животные могут вступать друг с другом в ожесточенные драки, когда речь идет о защите статуса, собственной жизни и жизни детенышей. Но неспровоцированное и бесцельное насилие им чужды. От этого их защищает чувство глубокого дискомфорта, который возникает у них при виде боли, испытываемой другими.
Во всяком случае, мы считаем, что именно этим объясняется результат экспериментов. Конечно, вполне возможно, что кто-то из практикантов забыл в клетке текст Женевской конвенции, но результат от этого не меняется: насилие не является для животных самоцелью. С эволюционной точки зрения оно дает сомнительные преимущества. Ведь любая борьба повышает риск утраты собственных ресурсов.
Результаты этих опытов заставили нас в корне пересмотреть свои представления
