Азалия, вон, – он кивает в сторону ответственного секретаря Киприяновой, – всех ветеранов знает наперечет, обо всех писала, – Леканов поворачивается в ее сторону и спрашивает. – Слышала о таком?
Киприянова – королева пера, поэтому без всякой охоты вынуждена отрицательно мотнуть головой. Потому что такую фамилию в числе оставшихся в живых ветеранов гражданской войны никогда не встречала. А мне? Бальзам на душу. Как приятно, когда ты знаешь чуть-чуть больше, чем те, которые в городе живут с рождения. Чтобы окончательно сразить, открываю маленький секрет.
– Будет интересно и одно совпадение: седьмого ноября мой герой будет праздновать сразу два юбилея.
Редактора зацепило. Он осторожно спрашивает:
– А какой второй юбилей?
– Ветерану исполняется восемьдесят.
– Точь-в-точь? Седьмого ноября?
– Именно.
– Ну, ты… – редактор качает головой и не договаривает того, что хотел сказать. Он готов был выразить восхищение, но в очередной раз воздержалсяне. Я не тот человек, который вправе претендовать на редакторскую похвалу.
Коллеги молчат и бросают в мою сторону совсем не добрые взгляды: в них читается зависть.
На другой день приехал в поселок Билимбай, нашел маленькую улочку на краю, дом-пятистенник с большим хозяйственным двором и общей крышей, объединяющей всё строение.
Павел Иванович Кривощеков, хозяин, удивился моему приходу. Видимо, в этом доме журналистская братия не бывала. Но встретил приветливо. Хозяйка поставила самовар, выставила на стол домашнее печенье, именуемое в народе «хворостом». И за чаем мы стали беседовать. Сразу почувствовал, что Кривощеков неохотно вспоминает, избегает деталей, оставляет в стороне некоторые события, старается не называть фамилии. Это насторожило. И, приложив максимум деликатности, спросил:
– Павел Иванович, а вы видели лично Блюхера?
– Ну… Как тебе сказать…
– Говорите, как есть.
– Не только видел, а много раз здоровался с ним и разговаривал. И как иначе? Я же был замкомполка.
– В такие молодые годы? – за этим глупым вопросом хотел спрятать свою недоверчивость.
– Так ведь в те времена командирами становились и помоложе, – я утвердительно кивнул. Однако Кривощеков почему-то прочитал в моем взгляде прежнее недоверие. – Думаешь, молодой человек, сочиняю?
– Извините, Павел Иванович, но и с этим приходится журналисту сталкиваться.
Кривощеков встал, пошел к старинному кованому сундуку, задвинутому под лавку, открыл, порылся, достал какие-то документы, вернулся за стол и положил передо мной.
– Смотри сам.
Сверху лежал военный билет. Взял и стал медленно листать. Нашел страничку с отметками о занимаемых должностях и прочитал: декабрь 1919 – январь 1921 – заместитель командира полка пехотной
