Крутая перемена в жизни случилась несколько раньше основных событий знаменательного года. В начале осени в командировку на завод, где они с Ларисой работали, приехал столичный ловелас, вскружил жене голову, и она оставила Севу. Своё решение оправдывала, не сходятся характерами, отношением к жизни. Сева слишком прост. Работяга, токарь в заготовительном цехе, бригадир станочников, а она – инженер в конструкторском бюро, человек творческой профессии. Увлечение москвичом завершилось банально. Возвратившись в Москву, забыл влюбленную провинциалку. Вернуться с повинной к мужу, просить прощения, не стала. Достаточно хорошо узнала Севу за три года совместной жизни – не простит. Он, и правда, не простил, выкинул из сердца, вычеркнул из памяти. Лариса вернулась к матери, Сева остался в комнате, ключи от которой им от завода вручили на комсомольской свадьбе. Вторую комнату занимала семья инженера, мечтавшая, после ухода Ларисы, выпроводить и его, стать полноправными хозяевами двухкомнатной квартиры.
С уходом жены, побежали скучные будни, похожие друг на друга. Одна радость, осталась собственная комната, куда постоянно приходили друзья и скрашивали одиночество. Однообразие жизни нарушали дни аванса и получки. Два этих праздника Сева с друзьями отмечал и при Ларисе, и когда остался один. Так и жил бы дальше, как вдруг привычный распорядок жизни нарушился.
…Дождливым весенним днем, по-холостяцки коротая с приятелями воскресный день, за бутылкой, они обмывали премию. На столе нехитрая закуска: квашеная капуста, вареная картошка, банка венгерского «Лечо», бидон с пивом и сушеная рыбешка.
– За премию выпили, за здоровье и удачу тост подняли, а за детский дом? Давай за него и всех наших! – предложил, общий друг с детских лет, Костя.
– За всех наших! – поддержал Сева.
– За нас! За всех, кому детский дом заменил родителей и семью! – согласился Володя, чокаясь с друзьями. – Заезжал недавно. Охренеешь, как увидишь, кого растят там сегодня. Полный беспредел, бардак! Что воспитатели, что воспитанники, – вспомнил Володя. – Почти у каждого жив один из родителей. Отцы – алкаши на зоне, матери – шалавы, лишенные родительских прав. А шкодят! Белым хлебом кидаются. Девчонки за деньги одалживают друг дружке шмотки поносить, представляете?.. Директорша отпускает старшеклассниц к богатым папенькам.
– Мне рассказывали, после тринадцати – четырнадцати, ни одной целки, – заметил Костя.
– Другое время, – согласился Володя. – Нам счастьем казалось только прижать в углу девчонку, поцеловать.
– А в ответ оплеуху получить. Мы дети войны. Дети голодного времени.
Костя взял гитару, подстроил струны и запел. В прихожей раздался звонок, и Сева вышел открыть.
– Наконец-то! – встретил он Сергея. – Думали, заблудился или увели в другую компанию.
– Очереди везде.
На звонок в коридор вышел сосед, смерил парней возмущенным взглядом.
– Сколько раз обещал поставить
