информацией, что в названном вами, товарищ полковник, магазине имел место факт хищения социалистической собственности, причем в особо крупном размере. По оперативным данным, сумма хищения может превысить (в нынешнем исчислении цен) сто тысяч рублей. Вчера была задержана гражданка Симонова, торговавшая краденым на барахолке…
– Допросили?.. Кто?
– Следователь Александрович…
– Лейтенант, что скажешь?
Александрович также встал.
– Подозреваемая Симонова дала признательные показания…
– Что собираешься делать?
– Думаю возбудить в отношении Симоновой уголовное дело по факту торговли краденым.
– А ты уверен, лейтенант, что докажешь вину? Она знала, что продает краденое?
– Определенно, товарищ полковник, не знала, но могла догадываться.
– Это – не аргумент. Суд не примет ваши или ее догадки. Предположения не могут быть положены в основу обвинительного заключения, – Азаров встал и вновь зашагал по кабинету. – Видите, какими мы с вами пустяками занимаемся? Какая-то базарная торговка… Почему не передали в третье отделение? Вам нечем заняться? По работе соскучились?
Малышев знал, что на эти вопросы отвечать ему.
– Понимаете, товарищ полковник, информация получена нами…
– И что? Получили – передайте. Пусть занимаются там.
– Товарищ полковник, они, там не справятся и дело завалят. Директор…
– Вот именно – директор… Почему твоя голова должна болеть, справятся или не справятся?
Малышева решил поддержать Кадочников.
– Разрешите?
– Тебе-то что не сидится, майор?
– Вы сами сказали, товарищ полковник, что собрали нас, чтобы выслушать, обсудить и принять правильное решение.
– Да, я так сказал… Что из того?
– Значит, я также вправе высказать свое мнение…
– Высказывай. Кто-то тебе мешает?
– Товарищ полковник, вы прекрасно понимаете, что речь идет о престижном, далеко не рядовом магазине. Директор – уважаемый человек. В прошлом году мы подступались уже, но…
– Короче! – прервал его Азаров.
– Мое мнение: а) необходимо произвести обыск на квартире Соловейчика; б) производство по делу ни при каких условиях не передавать в третье отделение, если мы не хотим сами, своими руками погубить и дать возможность виновным вновь уйти от ответственности.
– Майор, на что намекаешь?
– Ни на что.
– Заруби себе на носу, майор: здесь – не фронт, нет ни немцев, ни брустверов, ни амбразур. Брось свои армейские замашки, ясно?
– Я сказал, что думаю…
– Садись, майор. С тобой все ясно. Есть еще те, кто также думают?
