где работают его братья. Крылову стоило большого труда отвечать вдумчиво и следить за своими словами. И вот теперь он сидел у стола кадровички и с удивлением понимал, что та смущается.
– Сергей, хочу признаться, что вы произвели на меня очень благоприятное впечатление, – начала Елена Михайловна издалека.
Крылов склонил голову. А что тут скажешь?
– И у меня есть к вам личная просьба, – сказала она и замолчала.
Крылов опять кивнул, изобразил бровями «я весь внимание» и поощрительно улыбнулся.
Елена Михайловна потупилась и произнесла, наконец:
– У меня есть дочь… Красивая девушка, умная и образованная, но вот в отношениях с молодыми людьми ей не везёт. И я не знаю, в чём тут дело. И, как мать, беспокоюсь. Вы понимаете меня?
– Безусловно, Елена Михайловна, – поощрил её Крылов, хотя не понимал совершенно, к чему она клонит.
– А клоню я вот к чему, – продолжила объяснения та, словно читая его мысли. – Не могли бы вы сходить с моей дочерью в театр? И рассказать мне о том, какое она произвела на вас впечатление? Для меня это так важно! Я совершенно не знаю, что она за человек. Может, она молодым людям не интересна?
Видимо, разглядев удивление в его глазах, Елена Михайловна поспешно вскричала, поднимая холёные белые руки в успокаивающем жесте:
– Билеты я куплю!
– Но дело не в билетах, разумеется, Елена Михайловна, – произнёс Крылов и спросил с улыбкой: – А что подумает об этом ваша дочь?
– О, не беспокойтесь. Это я беру на себя! – На немолодом ухоженном лице кадровички читалось искреннее страдание.
И Крылов дал согласие, хотя в душе, конечно же, осознавал, что Елена Михайловна не так проста, как хочет выглядеть. Но ему было всё равно, с кем и куда идти. Лишь бы не проводить одному ещё один тихий вечер в своей опустевшей квартире. Как в склепе.
****
На выходные из своего Замкадья приехал Цыган, лучший друг, прозванный так ещё девчонками в институте за чёрные кудри, брови с изломом и лихую удаль. Цыган пристально посмотрел на него с порога и сказал:
– Э, брат. Да ты совсем квелый.
– Худо мне, Мишка, – согласился Крылов. – Меня словно заговорили-заморочили.
– Тогда я, как твой лечащий врач, прописываю тебе курс чувственных удовольствий, – объявил Цыган.
Крылов неясно улыбнулся.
– И никаких мне, пожалуйста, эдаких улыбочек, – заявил Цыган. – Поедем кутить! По-нашему. По-гусарски…
– Я согласен, – ответил Крылов и, посмотрев на второй, пассажирский шлем, сиротливо лежащий на полке в прихожей, добавил: – Я тебе дам свою старую мотокуртку и наколенники.
Цыган кивнул и наставительно произнёс, поднимая указательный палец:
– Запомните, корнет! Иногда чёрная полоса в жизни становится полосой взлётной…
Они оделись и поехали на мотоцикле Крылова.
