style="font-size:15px;"> – Еще бы! Ваше здоровье, мэтр Паризо!
– И ваше, капитан!
– Благодарю! А теперь, господин Паризо, прошу вас, скажите-ка, а что за событие вызвало столь сильное народное брожение и, главное, с чего это все так дружно кричат: «Да здравствует Бофор!»?
– Просто одно без другого не бывает, дорогой капитан.
– О, надо же!
– Такие вот дела. Да вы послушайте!
– Я весь внимание и впитываю каждое ваше слово.
– Вы льстите мне, капитан.
– Ничуть, уверяю вас.
– Вы, верно, в курсе, капитан, как арестовали герцога де Бофора?
– Да, во дворце кардинала пять лет назад, а потом препроводили в Венсен.
– В крепостную башню, где ему было суждено просидеть, может, всю жизнь…
– Простите, мэтр Паризо, но почему вы говорите о заключении-бедняги герцога в прошедшем времени?
– Сейчас узнаете, капитан.
– И то верно, валяйте дальше.
– Узника сторожили восемь солдат с офицером – они ходили за ним по пятам и для пущей верности даже спали в его каземате.
– Черт побери, какая осмотрительность! Знать, кардинал здорово боялся, как бы он не сбежал!
– Боялся спасу нет! Но толку-то. Преданность простолюдина сыграла злую шутку с хитроумным кардиналом.
– О-о, это уже интересно!
– Того простака когда-то арестовали за то, что он убил кролика в охотничьих угодьях своего сеньора, а герцог де Бофор благодаря тогдашнему своему влиянию и могуществу избавил бедолагу от каторги. Так что бедняга проникся безграничной признательностью к своему избавителю. И когда даже друзья отвернулись от герцога, только он один и вспомнил о нем и поклялся вернуть свободу тому, кто сохранил его собственную.
– Надо же, вот так история! И что же сделал этот славный малый?
– Герцог не смог заполучить с собой ни одного из своих слуг. Господин де Шавиньи, комендант крепости, был его личным врагом. Так что бежать, казалось, не было никакой возможности. Но малый, о котором мы ведем разговор, не пал духом. Условившись кое с кем из друзей герцога, он отрекомендовался офицеру, специально приставленному охранять узника. Того офицера звали Ла Раме. Нашему малому удалось втереться к нему в доверие. И скоро Ла Раме уже во всем полагался на него, настолько тот стал незаменим. Он взваливал на себя самую тяжкую работу, безропотно сносил чванство и издевательства тюремщиков. Больше того, он внушил живейшую неприязнь герцогу, и тот возненавидел его всей душой.
– А малый-то был не промах!
– Еще тот шельмец, вы даже не представляете! Но, несмотря на нарочитое обоюдное отвращение, которое герцог с его новоиспеченным тюремщиком, как вы догадываетесь, питали друг к дружке по взаимной договоренности, притом что их хитрость никто не заметил, свой план побега они обмозговывали с завидным терпением и хитроумием, так что и комар носа не смог бы подточить, ни на миг не
