видит перед собой что-то необыкновенное, а между тем, Артур, он показал ей не тот же самый шиллинг, но – другой, точно такой, как первый… Капитан Вальдзингам, угодно вам загородить нам дорогу к счастью или вы соглашаетесь помочь мне в этом фокусе?
– Нет… Повторяю вам.
– А что, если я сделаю это помимо вас?
– Тогда я донесу об этом преступлении, что бы потом ни случилось!
– Да вы неисправимы!.. Это ваше последнее решение, Артур?
– Да! – сказал Вальдзингам.
– Великолепно! – произнес майор, пожимая плечами. – Если так, делать нечего… Помните же, – добавил он, ударяя пальцами по бумагам, которые держал в другой руке, – что вам уже не должно ожидать от меня ни малейшей пощады! Когда человек не хочет соблюдать своих собственных выгод, пусть он не воображает, чтобы умные люди захотели страдать по милости его слепоты и безумия… Позовите вашего пасынка: я прощусь с ним и потом отправлюсь в путь. Бедная Ада, вероятно, заждалась меня.
Капитан подозвал сэра Руперта, который прискакал в один миг к косогору.
– Сэр Руперт, – сказал майор, – я хочу проститься с вами, потому что сейчас оставляю Бишер-Рид… A propos, вспоминаю, что поселяне что-то много толкуют об этом косогоре, но до сих пор я не мог узнать, откуда произошло название Бишер-Рид. Объясните мне это на прощание, Артур!
– Отстаньте! – произнес сердито капитан. – Для чего вам нужна история Бишер-Рида?!
– Не будьте же невежливым, мой дорогой Артур, а расскажите мне, о чем я вас прошу.
Они стояли на вершине самого высокого косогора этой местности, усеянной неровностями, а перед ними находился почти отвесный утес.
– Косогор этот назван Бишер-Ридом потому, что лет пятьдесят назад какому-то капитану Бишеру, знаменитому спортсмену, вздумалось из-за пари перескочить через него верхом на чистокровной лошади, – сказал Артур Вальдзингам.
– И что же, он убился? – спросил майор Варней.
– Нет, но зато его лошадь погибла при скачке.
Майор расхохотался.
– Бедняжка! – произнес он. – Он поплатился лошадью! И никто не последовал потом его примеру?
– Должно быть, что никто!
Сэр Руперт Лисль прислушивался с напряженным вниманием к этому разговору.
– Я хочу подняться туда, – сказал он, указывая на крутизну.
Капитан отошел в сторону и кинулся на пожелтевшую траву.
– Что за идея, баронет! – возразил майор. – У вас не хватит смелости, – добавил он, смеясь. – Вы можете не быть таким жалким трусом, каким оказался Джеймс Арнольд, но все-таки едва ли вы настолько отважны, чтобы переехать галопом Бишер-Рид. Клянусь честью, что это вполне невероятно!
Упорство было наследственной чертой в доме Лисль и часто заставляло членов этой семьи совершать такие ненормальные подвиги, на которые не отважился бы самый храбрый из храбрых. Подобная настойчивость в исполнении задуманного
