зверски замученными в лагере. Несколько раз Адриан натыкался на игрушки. Грязные, порванные зайчики и сломанные куклы… Здесь находились дети. И они были убиты.
Немало нашлось драгоценностей в сумочках и карманах, которые складывались на большой поднос, а затем направлялись в руки фашистов. Было много разных книг – Адриан любил читать. Но их нельзя было взять, спрятать и забрать в барак – больно большие – заметят. Пока наконец ему не попалась на глаза миниатюрная книга с ладонь. Потрепанная и старая, без надписи на обложке… Но какая разница в концлагере? Адриан ее спрятал в штаны и продолжил дальше разбирать.
–Heiß, Schweine ! – выкрикнул охранник.
Жорж не понял и спросил шепотом Адриана:
–Что ему надо?
Адриан тихонько произнес:
– Он сказал, что мы свиньи, и мы должны быстрее работать.
Жорж закатил глаза. Работать быстрее? А где взять силы, чтобы работать быстрее?
Но в тоже время все прекрасно понимали, что надо делать работу на пределе своих сил. Ведь, кто не работает – тот не живет. Фашисты всегда старались избавляться от тех, у кого сил работать больше не было. Они с этим никогда не медлили. Если ты упал, таская неподъемные для тебя мешки с цементом, то дорога тебе одна – на смерть. Все потому, что ты больше не нужен. Тебя заменят новой партией узников, у которых в отличие от тебя, силы пока имеются.
В этот день Адриану и Жоржу повезло – несмотря на истощение, они смогли проработать весь день и дожить до вечера, до того времени когда можно было лечь в свою ячейку и отдохнуть. Жорж так умаялся, что уснул. У него иссякли всякие силы на переживания по ночам.
Адриан почти удалось заснуть, как вдруг он услышал плач. В соседней ячейке плакал узник из Польши. Его звали Ежи. Он немного владел французским, поэтому Адриан решил спросить, что случилось.
Высунув голову из своей ячейки, Адриан постучал по стенке и задал вопрос:
–Что случилось, Ежи?
Было полнолуние, свет луны пробирался сквозь доски барака и можно было разглядеть в полумраке заплаканное лицо.
Истощенное, грязное, мокрое, с огромными глазами вокруг которых были впадины…
–Ежи, почему ты плачешь?
Ежи наконец ответил:
– Сегодня я работать в крематорий… – и снова зарыдал.
– И? Что там случилось? – настаивал Адриан.
– Там быть люди. Мертвые люди. Мы их сжигать на огне в печи.
У Адриана пробежали мурашки. Только не это…
Тем временем Ежи продолжил:
– Я видеть Виктора, который вчера кашлять. Его расстрелять. И я его сжигать. И остальных люди. Меня заставлять, я не хотел сжигать! Не хотел! Jak okrutne! (с польского Как жестоко!)
– Он что, ноет?
Персиваль проснулся. Несмотря на побои, сил у него было много. А так как в своей ячейке он спал один, потому что никто не желал с ним рядом находиться, он без труда вылез и приблизился.
– Ежи,
