Элер впитывал, чтобы потом похвалиться перед Радиком:
– Пять и два магнитуда была при первом толчке. По шкале Рихтера – так сейчас сейсмические волны меряют. Это немного, но тряхануло крепко, потому что очаг неглубоко, сечешь?
Пройдясь по смолкающим улицам – вечером и ночью запретили движение транспорта, чтобы не поднимать пыль, – друзья дотопали до некрашеного занозистого забора. Строительный городок охраняли милиция и добровольные патрули.
– Слышь, Эл. Что с Дюймовочкой делать будешь? – справился Радик, устраиваясь в теньке. – Зерном кормить?
– Поцелуями, – светился Элер.
– В макушку?
– У меня-то план готов. А у тебя, Рад? Хочешь про большие неприступные сиськи покумекать?
Радик пригрозил кулаком.
Уже которое утро он просыпался с мыслями о Лиле (иногда они прятались за окалиной кошмара, в котором гигантский жук забирал тетю Одиху в подземное царство). Открывал глаза, смотрел на старую арабскую картину, которую вернул на стену после первого, самого сильного подземного удара, и мечтательно улыбался.
«Если бы не землетрясение…»
В ту ночь он пробудился от толчка. Дом словно наградили увесистым пинком. Радик увидел, как падает за кровать картина, услышал, как валятся с насиженных мест вещи. «Война! Сынок, вставай!» – причитала мама. Они выбежали во двор, в поднявшуюся пыль и многоголосье. Кто-то кричал про бомбардировку, кто-то про оставшиеся в квартире документы, кто-то про обрыв телефонной линии. От пыли щипало в глазах. Трещали деревья и здания. С фасадов валилась гипсовая лепка и штукатурка. Радик ощутил, как на него переползает общий панический страх. Люди выстроились посередине улицы – змейка между рядами домов. «Беги к тете», – сказала мама, и он побежал. По старому городу словно прошлись авиационные бомбы: от универмага остался огрызок торцевой стены, стрелки на больших часах остановились на пяти двадцати трех. Приближаясь к дому Одихи, он услышал грохот, дорога под ногами пружинила и стонала. По улице стучали гусеницы невидимых танков. А затем он увидел дом тети и…
– Идут, – толкнул локтем Элер.
Девчонки приближались со стороны ворот. У маленькой Светы было открытое детское личико и алые губы. Рядом с Лилей она казалась милым, но все-таки придатком к красоте подруги.
– Заждались? – спросила Лиля. Поверх синего платья она надела кофту сочного апельсинового оттенка.
– Немного… – начал было Радик.
– И вечность готовы, – пропел, перебивая, Элер. – Вино будете?
Света прыснула в кулачок. Лиля прищурилась.
– Чуть-чуть.
Радик потянул пакет из рук Элера.
До парка, расположившегося за авиационным техникумом, добрались через час.
Лавки облюбовала молодежь: парни нависали над девушками или сидели на корточках у острых коленок. Возле мусорных урн валялись смятые пачки, окурки, этикетки от пломбира. Проходя мимо здания игротеки, Элер ударился в воспоминания:
– Когда
