е закрывали её за ним, хоть и понимали, что он вернётся через другие ворота. Много легенд написано о нём, но все они не про него, а лишь про разные его части, которые описывают, видя его поступки. Но если грамотно сложить их, то можно увидеть его целиком, точнее, так как он сам себя видит.
Эта история о существе, живущем на Земле среди других, похожих и не очень, но тоже её обитателей. У него не было ничего кроме жизни. Поэтому он её так любил и буквально всё для неё делал. Он исследовал и изучал её, капался в ней и взлетал над её просторами, он хотел знать о ней всё. Какая она, та единственная, что у него есть и чью любовь он так пока не заслужил. Думаю, и в этот раз он вновь будет пробовать это сделать. Ему нравилось здесь. Ему нравились возможности, которые открывала ему она. Жизнь позволяла делать ему всё. И он с радостью этим пользовался. Но очень часто в этом всём дозволенном он находил и то, что было ему не по душе. Заметив это сразу, он не предавал тому большое значение, то ли чтобы разобраться для чего это всё ему дано, то ли чтобы доказать, а может и проверить свою любовь, а быть может думал, что и это сможет когда-нибудь полюбить. Одним словом, делал всё, чтобы жить, делал всё, чтобы продолжать жить.
Но, так или иначе, все попытки полюбить то, что он делал не по душе, не доставляли ему радость. И отношение её охладевало к нему от того образа, который он выстраивал о ней. Разумеется, он пытался найти новые её очертания, а точнее вернуть или найти те, которые любил и любит до сих пор. И находил, ведь она была необъятна, как и его любовь к ней. Но сменив её лик на приятный, пройдя километры, а когда и время, он начал чувствовать и даже знать, что смотрит то она уже не так, как будто бы и вовсе не на него, не на него всего, а на того бежал он от кого. И этот взгляд был во всём и во всех её проявлениях, событиях и даже её обитателях.
Она всё так же была прекрасна и как будто ждала его, но то чувство, что она ему больше не доверяет, прослеживалось чуть ли не в каждом их взаимодействии. Она, как бы, отдалялась от него, хотя это вроде и невозможно учитывая то, что он всё время был с ней рядом. Дело в том, что он не видел её, быть может, она и сама этого пожелала, но взор его со временем был предоставлен лишь тем, казалось бы, ожившим, ещё и принявшим форму местных обитателей и стихий событиям, свершённым им, но им же неосознанным. Они вроде догнали его и закрыли то ли саму жизнь, то ли его представления о ней. Но как бы то ни было, он не мог позволить ни себе, ни тем более им портить и стирать то светлое и единственное, что у него было, и что он так полюбил. Его мысли разрушали его, и он всячески способствовал этому. Он хотел поскорее с этим покончить. То, что он про неё знал, и той частью чего она теперь стала было не совместимо с ней, а значит и с его существованием. В другой же раз он пробовал бороться с ним, тем, чьи образы догоняли его и мешали взору её прекрасного начала. Но побороть он мог, сильней лишь усугубив настрой к себе себя, её и даже вместе взятых. Он бился и с попытками не совершать того, за что придётся биться и даже бился с тем, что бился. Однажды он пришёл к тому, что бился даже с ней. То была быстрая кончина, но мучился он век. Однажды он пришёл и впрямь чтоб победить, собрал он армию себе подобных и встретила она его с не меньшей силой. Он проиграл, хоть и повержена была она, разбита, но всё же столь прекрасна чтоб отвергнуть.
Не раз он прекращал бои, сами попытки с ними биться. Тогда же поглощали те его. И вновь он уходил, стирая память, чтоб вернуться к памяти о ней, прекрасной, чистой и желанной. И сам таким являлся каждый новый раз, и с первых фраз влюблялся вновь, в неё во всю, такую как она и есть, единственную, что у него была.
Она была всё так же безгранична и светла, полна возможностей, желаньями ведома, но что-то было и не так, как будто пелена. Она была открыта и в то же время доверялась вся, но проверяла, будто точно ль это я. Как будто видела во мне былые славы и проверяла раз за разом намеренья мои на этот раз. Как будто виделись уже, о чём забыл я. А я и впрямь забыл. Ещё бы.. Я за этим то и уходил, забыть её, забыть себя, которым стал, чтоб вновь иметь возможность полюбить, очистив помыслы свои и даже ненависть, что к ней.
Но вот в чём дело было на Земле, она всё помнила и обо мне, моих поступках, о судьбе моей, о том, как разрушал её и как любил. Она хранила всё, хранила бережно, не растеряв ни что, всего меня хранила в сердце у себя и на себе отметки оставляла, она была верна, верна сейчас. Я первый был, а девственна была она. Те, все кого впустила жизнь, был я, был только я.
Я был не меньше, не прекрасней, не знал я кто я, может так. Но встретив ту единственную что была, я понял, как прекрасна жизнь, она. И стать пытался соответствовать её красотам, стал поглощён тобой, стал жить ради тебя, и потерял себя. А потеряв себя, я разлюбил тебя за то, что терпишь всё, что я творю, что позволяешь, что молчишь. А ты любила как любить могла лишь мать, сестра, жена, так даже любит дочь, которой быть хотел примером я. Ты не терпела, ты ждала, была верна, в то время как к себе я ревновал, была сильна, семью спасла, когда себя я убивал, была смешна, когда я унывал, была всегда, когда я забывал. Но я не знал.
Я тоже верен был, я просто слишком часто засыпал, и я забыл, каким я стал, каким я был, да и зачем таким
