действий. Но мне нравилось то, что не пугало меня идти за этим чувством, ведущим меня, вырывая из одного места и открывая другие возможности. Ребячество и безответственность считали все. Быть может. Но это был мой этап. Ещё один этап становления.
Многое из этого отразилось на окружающих и на взаимодействие с семьёй. Я потерял ко многому интерес. Амбиции голодали, а желания тем не менее росли. Это привело и к крупным финансовым проблемам. Чем грандиознее не был мой последующий замысел, тем сильнее было его крушение. Но это не единственный след которые оставили те события. Как результат опыт работы на кухнях и производствах дал мне основу для воплощения фантазий и творений, так и последствие всех этих скитаний и поисков заложили прочный
фундамент в понимании процессов, их причин и следствий. Но это нужно было ещё увидеть. Пока же я мог видеть, как во мне зарождалась нетерпимость к людям, поддерживающим образ жизни и поведение неприемлемое как для меня, так и для них самих. Ведь их борьба с положением, созданным ими же была видна не вооружённым глазом.
Оставаясь в бездействии, я поражался бездейственными способами, которые они пытались решить и наладить свою жизнь, тем самым создавали новые последствия. Увидеть в этом хоть что-то ещё, позже помогла моя сестра.
Меня всегда удивляла несправедливость в развитии многих, а может и большинства событий, происходящих со мной и в мире в общем. Я видел иное, справедливое решение вопросов касающихся разных сторон жизни. И удивляло что это никто либо не понимал, либо не хотел делать, что ещё более странно, ведь от этого страдали обе стороны. Я же находился в стороне и впитывал, анализируя и находя всё новые решения, но оставляя их в теории. Я как бы принимал участие в жизни, но не жил. То ли я думал, что это всё меня не касается, то ли что всё пройдёт, однажды, само собой.
К моему странному удивлению оказалось, что это напрямую касается меня и само собой уж точно не пройдёт. Именно в этом однажды помогла мне разобраться сестра.
Разумеется, несмотря на мой образ жизни, связанный с поиском как ответов, так и смыслов, который оборачивался зачастую трудностями и проблемами, я всё равно был может уже не в той степени, но окружён любовью и заботой со стороны семьи. И разумеется у неё был свой способ выражать её. И вот однажды, после очередного ухода с очередной работы меня, находившегося в состоянии то ли депрессии, то ли под воздействием собственных репрессий, пригласила на разговор моя сестра. На нём присутствовала и сестра её мужа, с которой они нашли не только общие мнения, но и интересы, как оказалось те самые, способные привести к диалогу и волшебству, о котором я говорил и которым грезил. Они приняли мои проблемы думаю, увидев в них какие-то скитания. Этот разговор был открытым на сколько это было возможно на то время. Я редко признавал вину, а, следовательно, ответственность за свои поступки, но понимал возможность их осуждения, точнее понимая эту возможность. Особенностью
