вывела на заглавной странице «Дневник отсутствующих мыслей». На этом ее фантазия иссякла, и сколько ни пыталась девушка поймать разбегающиеся образы, у нее так ничего и не вышло. Наконец, она решила, что имеет полное право обвинить в своих неудачах не самого автора, а некачественные инструменты. Блокнот и карандаш тут же были отложены в сторону, и Анита отправилась в подвальное помещение дома, где, как она знала, среди старого хлама, которому был не один десяток лет, можно было найти много интересного. Она давно привыкла к самостоятельности и поэтому не стала беспокоить родителей расспросами.
Спустившись вниз, она в очередной раз поразилась пиетету, с которым люди относятся к старым вещам, которые, скорее всего, никогда им не пригодятся. Здесь можно было найти все – от линялых картин, которые, судя по всему, были написаны еще до ее рождения и теперь вряд ли представляли хоть какую-то ценность, до ее собственных игрушек. Взяв в руки куклу, одетую в цветастое платье, она попыталась понять, какие чувства та должна была вызывать в ней. Так ничего и не почувствовав, она небрежно бросила ее на место, подумав при этом, что, возможно, только что нашла первую тему для своего дневника. Что ж, усмехнулась девушка, возможно, весь этот хлам все же имеет какой-то смысл, хотя бы благодаря своей бессмысленности. Неожиданно Анита обратила внимание на стопку листов, перехваченную красной лентой. Заинтересовавшись, она потянулась за ней, но та лежала на самой верхней полке, и достать ее было не так-то легко. Оглядевшись вокруг себя в поисках какой-нибудь подставки, девушка, наконец, нашла деревянную коробку и, встав на нее, смогла дотянуться до своей цели. Однако оказалось, что бумага была покрыта толстым слоем пыли, и Анита, случайно вдохнув ее, громко чихнула. В тот же момент она потеряла равновесие и, взмахнув руками, грохнулась всем весом на пол. Пытаясь предотвратить падение, она машинально схватилась за колонну коробок, составленных друг на друга. Этого не следовало делать – неустойчивая конструкция, развалившись на части, накрыла собой Аниту, которая и без того отбила себе место пониже спины. Пытаясь выбраться из-под вороха старых вещей, среди которых попадались достаточно массивные предметы, девушка обнаружила, что знает гораздо большее количество ругательств, чем можно было предположить. Наконец, ей удалось освободиться, и она, охая и потирая ушибы, поднялась на ноги. Осмотрев разгром, который устроила, Анита, наконец, нашла причину всего этого и с раздраженным видом вытащила стопку бумаги. Стряхнув с нее остатки пыли, она прочитала: Идиллия, Конрад С., 1919.
– Хм, Конрад С., – задумчиво произнесла она вслух. – Так это дедушка что ли? Вот уж не ожидала.
В семье не принято было обсуждать отца ее матери, и, сколько она ни пыталась узнать о нем хоть что-нибудь, родители только отмахивались. Со временем у нее в голове сложился образ незнакомца, который совершил что-то настолько героическое, или, напротив, ужасное, что и столько лет спустя об
