вот уже месяц как живет со мной, отдавшись мне девушкой – все это я понял из Гришиных намеков и недомолвок. Тут уж я ей показал кулак натурально, в открытую. Затем Гриша добавил к сказанному без излишней скромности, что занимается драгоценными камушками и антиквариатом, и чувствует себя достаточно уверенно в материальном плане, а я из всего вышесказанного уяснил себе главное, – он просит у меня Катькиной руки.
У меня? Ха-ха! Катькиной руки? Хо-хо! Каково, а?!
Тогда я ему заявил, на всякий случай с металлом в голосе, что он этими словами делает мне больно, если хочет разрушить нашу с Катериной «любовь». На этот раз уже Катька не удержалась и под столом наступила мне на ногу, а я, надувшись как индюк, стал перечислять и расписывать вероятному жениху все ее достоинства – настоящие и мнимые. Чуть позже, в связи с очевидной серьезностью разговора, мы спустились на первый этаж, перейдя в бар «Лидо», где знакомый мне бармен Леня – симпатичный добродушный парень, фигурой напоминающий медведя, едва завидев нас, предложил освежиться финским пивом. Оставив Катьку у стойки – развлекать бармена, мы с Гришей пересели за дальний уединенный столик. И там под финское баночное пиво по рублю за штуку я продал Катьку, причем не только в переносном, но и в прямом смысле этого слова, – Гришка пообещал мне за нее отступного.
Получилось так, что он сам спросил:
– Сколько, по-твоему, если без обид, я должен буду тебе за Катеньку?
– А сколько не жалко за такой редкий по красоте бриллиант? – спросил я.
– Сам назначь сумму… – осторожно протянул он.
– Скажу откровенно, что Катенька дорога мне как сто других «катенек», бумажных, если ты понимаешь, о чем речь, плюс одна.
– Обижаешь, – сказал Гриша, на лбу его выступил обильный пот. – Я так понимаю – десять тысяч? То есть десять тысяч сто рублей. Я согласен.
– Считай, это подарок тебе, – процедил я сквозь зубы. – Катька – сама по себе драгоценность. А какая упаковка, ты обратил внимание? Одна только упаковка, к твоему сведению, стоила мне почти половину этой суммы, и куплена вся, заметь, не позднее, чем вчера, в местной «Березке».
– Я учту это, – вставил Гриша и судорожно сглотнул. – Только… можно я спрошу?
– Валяй.
– Скажи, почему сумма не круглая?
Я поднял уже, было, руку, чтобы шутливо шлепнуть его по лысине, но потом, с трудом сдержавшись, опустил:
– Круглыми бывают только идиоты, Гришенька. Ну да ладно, – снисходительно заключил я, – к присутствующим это не относится. – И, сделав серьезное лицо, предупредил строго: – Только, естественно, никакой самодеятельности с твоей стороны, она будет со мной до самого расчета, уяснил? Если мы с тобой вообще о чем-либо окончательно договоримся.
– Уяснил, – прошептал Гришаня. Я еще некоторое время зачем-то мутил, морочил
