style="font-size:15px;"> толстая женщина смотрит на Ленина
он сидит в кресле и делает тайные знаки
пытается диктовать
толстая женщина повторяет за ним громкими словами его нищие жесты
девочка пишет диктант
бумага шуршит ползет из-под руки валится на пол
девочка ловит ее вслух читает
слова всплывают у Ивана подо лбом
…ДОГОНИМ И ПЕРЕГОНИМ
КРАСНЫЕ ЗОРИ
БЫСТРЕЕ ВЫШЕ СИЛЬНЕЕ
ВРАГ НАРОДА
УНИЧТОЖИТЬ КОНТРРЕВОЛЮЦИЮ
ВПЕРЕД К ПОБЕДЕ КОММУНИЗМА
ПЛЮС ЭЛЕКТРИФИКАЦИЯ ВСЕЙ СТРАНЫ
МИР НАРОДАМ
ВОЙНА С КАПИТАЛИЗМОМ
ХЛЕБ ГОЛОДНЫМ
ОТОБРАТЬ ИЗЛИШКИ ХЛЕБА У КРЕСТЬЯН
ДИКТАТУРА ПРОЛЕТАРИАТА
ВОЕННЫЙ КОММУНИЗМ
ПРОЛЕТАРИИ ВСЕХ СТРАН СОЕДИНЯЙТЕСЬ
ВЫПОЛНИМ И ПЕРЕВЫПОЛНИМ
ЖИВЕЕ ВСЕХ ЖИВЫХ
НЕДОВОЛЬНЫХ К СТЕНКЕ
БИТЬ БЕЗЖАЛОСТНО
ЗЕМЛЯ КРЕСТЬЯНАМ
ЗЕМЛЯ КРЕСТЬЯНАМ
ВЫ СЛЫШИТЕ ИЛИ НЕТ ЗЕМЛЯ КРЕСТЬЯНАМ
…что она пишет за вами, спросил Иван, и толстая женщина его услышала, сморщила круглое печальное лицо и сказала тихо: не за мной, а за ним, и показала на Ленина, он сидел в кресле-каталке, и лоб у него снова стал белый как снег; он диктует свое завещание, но, так как он из-за паралича плохо говорит, я расшифровываю его речь и внятно передаю секретарше, и она уже пишет черные слова на белой бумаге. Какая маленькая секретарша, подивился Иван, я думал, секретарши взрослые тетеньки, а тут у вас девочка, она вам наделает ошибок! Мы все с ошибками пишем! Мы дети, и мы крестьяне! Это не слова, а золотые ключи, важно подняла палец толстая женщина, ими открывается вся наша история. И правда, сообразил Иван, весь этот ужас нам Ленин и завещал.
А почему в завещании нет слова УЖАС, спросил он толстую женщину, и она опять собрала лицо и лоб в холщовые складки, и по ее лицу потекли мелкие слезы и мгновенно испарялись, как роса под солнцем. Она ничего не могла в оправдание сказать Ивану.
Но ведь это же все ужас, пожимал плечами взрослый Иван, и что, весь этот ужас нам Ленин и подарил под черной елкой на зимний праздник, а маленький Иван весело мотал головой: нет, не ужас! нет, не ужас! а просто чудо что такое! Вперед, к победе коммунизма!
Толстая женщина, кряхтя и задыхаясь, присела перед Иваном на корточки. Он все еще стоял на коленях.
Он никогда уже не сможет с них встать: это слишком трудно без посторонней помощи.
А просить он не умеет.
Женщина, сидящая перед ним на корточках, превратилась в большой белый сугроб.
Мимо такого холодного сугроба он полз к своей смерти, а приполз все равно к жизни.
Женщина приблизила к Ивану жирно мерцающее лицо. Оно увеличилось до размеров
