не так уж обременительно!
– Ка… как! – буквально задохнулся от возмущения доктор. – До сумки ли мне было, когда меня без всяких объяснений буквально вытащили из постели и втолкнули на этот корабль чуть ли не в ночной рубашке и колпаке, я даже глаз не успел протереть! И потом, в случае с Берном я не большой помощник. Я ведь не хирург.
Лорье, цепляясь за Анжелику, умоляюще спрашивал:
– Мой папа не умрет?
Чьи-то дрожащие руки теребили ее, она даже не понимала чьи – Онорины, Мартьяля или рýки матерей.
– Дети умирают от жажды! – не переставая твердила госпожа Каррер.
К счастью, их хотя бы не очень мучил голод, так как булочник щедро поделился со всеми своими бриошами; вот он-то, в отличие от доктора, не потерял в панике голову, и гонка через ланды не заставила его бросить свои припасы.
– Если эти пираты не принесут нам фонарь, я вышибу дверь! – откуда-то из темноты вдруг крикнул судовладелец мэтр Маниго.
И, словно они только и ждали раскатов этого громового голоса, появились два матроса с тремя большими фонарями. Укрепив их на переборках и на бимсах посредине помещения, они вернулись к двери и принесли чан, из которого исходил аппетитный запах, и ведро с молоком.
Это были те два мальтийца, которые конвоировали Анжелику. Несмотря на диковатый вид, который придавали им оливковая кожа и жгучие черные глаза, они были славными людьми… если подобное можно было сказать хотя бы об одном члене команды этого пиратского корабля. Матросы поощряющим жестом указали пассажирам на чан с ужином.
– И как, по-вашему, мы должны это есть? – пронзительным голосом крикнула госпожа Маниго. – Вы принимаете нас за свиней, которые жрут из одной лохани? У нас нет даже тарелок!..
И, вспомнив о своей прекрасной фаянсовой посуде, разбившейся в песчаных дюнах, она разразилась истерическими рыданиями.
– А-а, пустяки, – сказала госпожа Каррер, женщина очень покладистая, – как-нибудь управимся!
Но и сама она смогла предложить лишь одну-единственную чашку, чудом сунутую в последнюю минуту в ее жалкий узелок. Анжелика на средиземноморском жаргоне, жалкие крохи которого всплыли в ее памяти, с грехом пополам объяснила матросам суть дела. Они в задумчивости поскребли затылок. Вопрос о мисках и ложках грозил перерасти в щекотливую проблему взаимоотношений пассажиров с командой. Матросы ушли, пообещав все уладить.
Сгрудившись вокруг чана, пассажиры долго обсуждали его содержимое:
– Это рагу с овощами.
– Во всяком случае, свежая пища.
– Выходит, нам будут давать не только галеты и солонину, как обычно в море.
– Видно, порядком награбили на берегу… Я слышал, как в трюме под нами хрюкали свиньи и блеяли козы.
– Нет, они их купили у нас и заплатили звонкой монетой.
