он сейчас признавался ей в том, в чем, возможно, еще ни разу не признался даже самому себе. Он жаждал ее! Закованный в жесткий панцирь морали, рассудительности, сомнения, неистовый источник его любви мог вырваться наружу лишь в такой день, хотя Берн был очень слаб и, казалось, безразличен к окружающему.
– Госпожа Анжелика! – выдохнул он.
– Я здесь, с вами.
«Счастье, – подумала она, – что все заняты своими делами. Никто ничего не заметил».
Никто, разве только Абигель, которая, стоя неподалеку на коленях, молилась.
Габриэль Берн рванулся к Анжелике. И тут же застонал от боли, веки его снова сомкнулись.
– Он пошевельнулся, – прошептала Абигель.
– Он даже открывал глаза.
– Да, я видела.
Торговец, с трудом шевеля губами, прошептал:
– Госпожа Анжелика… где… мы?
– В море… Вы ранены…
Когда он закрывал глаза, ее робость перед ним исчезала. Она чувствовала, что должна заботиться о нем, как и в Ла-Рошели, когда он допоздна засиживался над счетами в лавке, а она приносила ему чашку бульона или глинтвейна, напоминая, что бессонные ночи вредны для здоровья.
Она погладила его широкий лоб. Ей и раньше, еще в Ла-Рошели, часто хотелось сделать это, когда она видела его озабоченным, удрученным тревожными мыслями, хотя он всегда старался скрыть свои чувства под суровым видом. Жест дружеский, материнский. Сегодня она могла позволить его себе.
– Я здесь, дорогой друг… Лежите спокойно…
Ее пальцы коснулись его слипшихся волос, и она быстро отдернула руку, увидев на ней кровь. О, так он ранен еще и в голову! Тогда эта рана и, главное, удар по голове и стали причиной его долгого беспамятства. Теперь ему нужен хороший уход, надо согреть его, перевязать, и он наверняка выкарабкается. На своем веку она повидала столько раненых, что могла оценить его состояние.
Она подняла голову и только тут уловила, что воцарилась какая-то напряженная тишина. Споры вокруг чана с ужином стихли, и даже дети замолчали. Она огляделась и с бьющимся сердцем увидела, что в ногах больного стоит Рескатор. Как давно он тут? Всюду, где появлялся Рескатор, сразу же воцарялась тишина. Тишина враждебная или просто настороженная, ее вызывала его плотная черная маска.
И снова Анжелика подумала, что он и впрямь какое-то необычное существо. Иначе чем объяснить то смятение и даже страх, которые она испытала, увидев его сейчас. Она не ожидала его прихода, другие, разумеется, тем более, и они в оцепенении смотрели на хозяина корабля так, словно это был сам дьявол. Особенно смущало то, что Рескатора сопровождала какая-то странная личность – высокий худой человек, одетый в белое платье, которое выглядывало из-под длинного, обшитого каймой бурнуса. Его угловатое лицо было словно вырезано ножом резчика и обтянуто морщинистой темной кожей, на крупном носу поблескивали
