Но поймите, у меня нет ничего, кроме уважения моих друзей. Ну что вы выиграете от того, что разлучите меня с ними?
– Ваше прошлое вызывает у вас такой стыд, что вы дрожите при мысли, что они узнают о нем?
Она ответила, и слова слетали с ее губ прежде, чем она успевала обдумать их.
– Когда половина жизни уже позади, когда так много пережито, какой человек, достойный этого звания, не найдет в своих воспоминаниях что-нибудь такое, что он не хотел бы сделать достоянием других?
– Ну вот, от гнева вы перешли к философии.
А она подумала: «Каким-то странным образом судьба снова свела меня с этим человеком. Почему?»
– Вы должны понять, – доверительно сказала она, словно разговаривала с другом, – что образ мыслей гугенотов очень отличен от нашего. Они совсем не такие люди, как вы или ваши пираты. Вы ужасно шокировали эту бедняжку Абигель, когда говорили с ней так фамильярно, и если бы они узнали, что я, пусть даже помимо своей воли, пребывала в таком скандальном положении…
И вдруг случилось то, чего она неосознанно какое-то время уже желала.
Он притянул ее к себе и с силой стиснул в своих объятиях. Не отпуская, он заставил ее сделать несколько шагов, и она оказалась прижатой к фальшборту. Волна ударила о борт корабля, плеснув водой в лицо Анжелики. На ее гребне она увидела светлую пенистую шапку. Тусклый свет луны, временами проглядывавшей из-за плотной гряды облаков, бросал на море неяркий серебристый отблеск.
– Неужели? – спросил Рескатор. – Неужели так уж велика разница между этими гугенотами и людьми моего экипажа? Между достойным, убеленным сединами пастором, которого я мельком видел, и мною, жестоким пиратом всех морей мира? Между благонравной и стыдливой Абигель и какой-нибудь мерзкой грешницей, вроде вас? Есть разница? Какая же, дорогая моя? Посмотрите вокруг…
Новая волна, ударившись о борт, снова обрызгала лицо Анжелики, и она, напуганная темной бездной, над которой он заставил ее склониться, дрожащей рукой вцепилась в его бархатный камзол.
– Нет, – сказал он, – мы ничем не отличаемся друг от друга. Отныне мы просто кучка людей, оказавшихся на одном корабле посреди океана…
Он говорил, и его губы находились в опасной близости от ее губ. Когда он не касался ее, она еще могла спорить с ним. Но теперь, почувствовав себя в его власти, словно обезумела. Она и сама не знала, чем объяснить охватившее ее странное смятение. Она так давно не испытывала ничего подобного: это были страх и… желание. Мысль, что он пользуется своей магической властью, чтобы закабалить ее, втянуть в немыслимую авантюру, сковала ее. «Если мы уже сегодня дошли до такого, – подумала она, – то к концу пути мы все спятим и поубиваем друг друга».
Анжелика так резко отвернулась, что губы Рескатора слегка коснулись ее виска. Она почувствовала прикосновение жесткой кожаной маски
