дочерью! – я почувствовал, как затряслись руки от напряжения и злобы, как заскрипели зубы, мне хотелось его удушить собственными руками.
– Хорошо, Патрицию, как тебе угодно, – мягким голосом ответил он. – Ты должен понимать, что единственный и последний потомок рода Гриманни, прославленного веками и уважаемого даже Папой, не может иметь детей от женщины, побывавшей в чужих руках, испорченной грязной кровью. Мы все своего рода заложники сложившегося положения, сын мой. Прошу, подумай и сам реши, какой именно вариант развития событий тебе подходит больше.
Я сменил тон на более спокойный.
– Хорошо, отец, я подумаю и сообщу тебе о моём решении.
– Вот, это уже совсем другой разговор! Мною отдан приказ: сделать подкоп и взорвать одну из наиболее слабо укреплённых стен, не сегодня-завтра, победа будет за нами! Работы уже идут. Готовься к решающему бою, сын, отдохни как следует! – он с чувством обнял меня, а я чуть не лопнул от распирающей меня желчи.
От моего решения, конечно, уже ничего не зависит. Деметрио твёрдо решил избавиться от той, что станет пятном позора на родовом древе семьи.
* колет – верхняя плечевая одежда, короткая, до талии или бедер, распашная с застежкой на пуговицы или со шнуровкой. Колет прилегал по линии груди, талии, бедер, имел отрезную баску и разнообразно оформленную горловину: с высоким стоячим воротником, глубоким треугольным вырезом, овальным со вставкой. Рукава его не вшивались в пройму, а привязывались на отдельных участках (низ проймы, плечо, по бокам). Это обеспечивало необходимую свободу движения. Рукав прорезали на плече и локте. Во все щели и прорезы выпускали ткань нижней сорочки, а затем декоративную ткань отделки, образуя пышные буфы.
Часть 1. Глава 8
Вскоре Амато вернулся, проводив своего господина, он больше не выглядел зажатым в кулак, а наоборот, как-то внутренне раскрепостился, вечно стиснутые скулы ослабили напряжение, и взгляд стал немного добрее. Мне эти перемены пришлись по душе. Лишь в присутствии Деметрио его лицо принимало прежний суровый вид.
Он, как и полагалось, теперь повсюду следовал за мной, «оберегая бесценную жизнь наследника Гриманни», которая, в самом деле, ничего не стоила без Патриции и теряла всякую значимость. Мне было на руку то, что он всегда находился при мне, на виду, на глазах, под присмотром. Так, незаметно для нас самих, мы стали неразлучными. Постепенно завязывалось и общение.
– Откуда у тебя этот шрам, Амато? – спросил я во время обеда, заставляя его есть за своим столом, а не отдельно, как это было принято с нижестоящими.
– Лесная дикая кошка зацепила.
– А мне кажется, это скользящий удар ножом, почти возле самого виска. Ты был на волосок от смерти, – с иронией ответил я, поглощая кусок ароматно приготовленной курицы, почему-то хотелось его разозлить.
– У кошек бывают когти, синьор, – его брови сошлись на переносице, и он насупился.
– Не хочешь, не отвечай, твоё дело! – я откинулся
