либо о полной невнимательности к своей внешности.
«А скорее всего и то и другое, – подумал майор с раздражением. – Типичный ученый сухарь, не видящий ничего кроме своих земляных дощечек. Да и те сберечь не смогли. А мне теперь лишний висяк».
В том, что это «висяк», он нисколько не сомневался. Повреждений наружных дверей и окон не обнаружено, и, хотя дверь в зал, похоже, открывали отмычкой (замок изнутри весь исцарапан) и стекло витрины небрежно вырезано стеклорезом, однако сигнализация при этом не сработала, что ясно указывает на участие кого-то из работающих в музее. Если не в качестве вора, то по крайней мере сообщника. Дальнейшая схема тоже не вызывала сомнений. Работали «на заказ», крали, скорее всего, в ночь на субботу, а за два выходных дня товар, вполне вероятно, успел покинуть территорию России. Такую вещь ничего не стоит вывезти даже самолетом: на глину металлоискатель не сработает и просвечивание чемодана на таможенном контроле ничего подозрительного не покажет. Если только чудо – таможенник попросит открыть сумку, усомнившись в чем-то другом. Но на чудеса следователь Александр Костин давно не рассчитывал. Хотя, как полагалось, сразу же после известия о краже ориентировка и таможенникам, и пограничникам была направлена. И все же мнение об этом деле он уже составил, и оно не давало оснований надеяться на успешность поисков. «Заказал» кражу какой-нибудь чокнутый миллионер, из западных разумеется, – наши археологией не интересуются. Увидел на экскурсии или в книжке прочитал о редкостной находке – и решил украсить свою коллекцию. Не все же на «Кристи» Ренуаров покупать, захотелось чего-нибудь новенького. Майор тоскливо вздохнул, глядя из окна вслед ушедшему наконец сотруднику музея.
А Сергей Лыков, выходя из массивного здания управления внутренних дел, тоже анализировал состоявшуюся беседу. Следователь явно скучал, для него это дело неинтересное и, вероятно, малоперспективное. Лыков несмотря на свой рассеянный вид и привычку забывать про включенный на плите чайник был человеком весьма проницательным и обладал очень организованным умом. Коллеги удивлялись его избирательной памяти: спроси у него, какой сегодня день, – он не вспомнит не только числа, но и месяца, зато безошибочно назовет, в какой год, в каких раскопах и какие предметы были найдены. А уж в том, что касалось его любимой темы – древневосточных государств, он был просто ходячей энциклопедией: его цепкая память хранила знания обо всех царских династиях и всех известных исторической науке перипетиях жизни древних царств Ближнего Востока и Малой Азии.
Но сейчас Лыков был поглощен событиями не седой древности, а так нелюбимой им современности: «Почему из витрины, где находились три идентичные на первый взгляд глиняные таблички, украли одну, и именно ту, что была в центре? Если бы, как предположил следователь, преступник крал, чтобы продать, – он взял бы все три, ведь денег больше дадут. Предположим, он выносил украденное не в сумке, а под одеждой, чтобы было незаметно… Хотя они небольшие – размером с ладонь,
