знаю, не знаю, Борко. Но все равно, надо готовиться к худшему, как люди говорят: не думал не гадал, как в беду попал. Чтоб в большую беду не попасть, надо ее опередить, – заключил Любомысл. – Вон, вишь, что с Веденей, с рыбаком нашим случилось. Жил не тужил, и вот… В обличье упыря бродит… Эх!..
Тем временем Велислав закончил рубку серебра. Получилась изрядная горка.
– Не думайте о грустном, други! Чему быть того не миновать! Все обойдется. Сейчас расплющим серебро и к стрелам примотаем. Думаю, тонкая бечева сгодится, если на пластинах зарубки сделать, чтоб не скользили. Прозор, тащи молот, плющить будем!
Великан почесал затылок: внизу башни он видел наковальню, но не тащить же ее сюда? Велислав увидел заминку друга, улыбнулся.
– Только пару молотов, один побольше – он вместо наковальни будет. Нам не кузница нужна. Видел как в городах золотых да серебряных дел мастера работают? Вот и мы так будем.
Прозор заулыбался: в самом деле, с тем инструментом, чем делают всякие безделки и ребенок управится. А серебро – оно мягкое, ни горна ни мехов не надо. Стучи в свое удовольствие.
– Сейчас… – Прозор исчез в темном проеме спуска.
– Так, – задумчиво сказал Велислав, – надо бечеву скрутить. Придется рубахой пожертвовать, и нее нитей надергаю.
– Я дам рубаху, Велислав! У меня новая есть, – с готовностью предложил Добромил. – Торба к седлу приторочена, в ней много чего. Меня матушка в поход собирала.
– Догоняй Прозора, неси рубаху! – весело воскликнул Велислав. – Если уж княгиня тебя в поход собирала, тогда да… Мудрая женщина твоя матушка – знает, что настоящему воину после похода надобно: как устанешь, так лучше нет, чем в бане попарится да чистое белье одеть
Добромил слегка зарделся от нежданной похвалы и бесшумно бросился к проходу.
– Да, неудачно мы в этот раз к морю сходили, – покачивая головой протянул Любомысл, – семь смертей у Добромила на глазах, да еще Веденя в албаста обратился… Кто ж знал… Ладно, хоть испуга в нем нет – вон как в темень за рубахой порскнул.
– Плохо, конечно, все вышло. Да ничего не поправишь, – согласился Велислав. – Рано ему смерти видеть, хоть Добромил и будущий князь: привыкать должен. Но все равно – рано.
– А ведь Добромил совсем не балованный, даром что княжич, – добро улыбнулся Борко. – У меня младший братишка на него похож. Такой же простой и обходительный.
– Это все потому, что сызмалу его воспитывали не так, как других княжат. Другие балованные. И родители у Добромила иные, сами знаете: отец – князь Молнезар, сильный воин, мать – Всеслава, дочь воеводы. Они жизнь не понаслышке знают, вот и хотят, чтобы Добромилу потом легче жить довелось. А воспитание у него наше – лесное! Леса у нас суровые, и люди такие же: суровые, но добрые и простые. Венд – есть венд. Добромил наш по духу! Сколько таких мальчишек в наших лесах живет, – согласно качнул головой Велислав. – Хороший человек из Добромила выйдет! Все твоя заслуга, Любомысл! Глядишь,
