– кое-что еще должно было произойти…
Уже не удивляясь тому, что все еще может испытывать удовольствие, несмотря на окружавшие его глухие стены и отчаяние, поселившееся в душе, Слот решил довести эту ночь ни с чем не сравнимой любви до логического завершения.
Он медленно раздел Сегейлу, стараясь не упустить ни малейшей детали, запоминая каждый изгиб ее тела, выражение серых прозрачных глаз и то, как вздрагивают от страсти темные губы…
Вскоре должна была погаснуть свеча… Он снял с себя оружие, рубашку и защитный жилет. Назойливая мысль о том, что, возможно, он совершает безумство, крутилась в его голове, но потом ласковые руки Сегейлы коснулись его кожи, и все остальное показалось ему не таким уж важным…
Он почти швырнул женщину на каменную крышку саркофага, а затем сам ощутил ладонями могильный холод камня. Судорога пронзила обнаженное тело Сегейлы, и бронзовые отсветы умирающего пламени заплясали на ее груди и бедрах.
Это зрелище еще больше распалило Люгера; медленно, причиняя любовнице и самому себе сладостную муку, он слился с нею в одно разгоряченное четверорукое и четвероногое существо, но все-таки не избежал мысли о том, что, может быть, занимается любовью последний раз в жизни…
Пламя свечи заколебалось перед тем как погаснуть, и наконец тихо умерло, оставив после себя только лужицу мгновенно застывшего воска.
В наступившей тьме Люгер слышал только собственное шумное дыхание, стоны Сегейлы и завывания безутешного Газеуса по ту сторону магической двери.
Стервятник ощутил внезапную опустошенность. Как галлюцинацию воспринял он новое появление призрачного голубого света, в котором лицо Сегейлы приобрело мертвенно-белый оттенок.
Вначале почти незаметный, свет становился все более ярким; как оказалось, он исходил из облака, сгустившегося под куполом усыпальницы и принявшего очертания гигантского человеческого уха.
Но не это заставило Люгера остановиться на самом интересном месте.
Теперь склеп был освещен светом, падавшим сверху, и сквозь густую сеть разметавшихся волос Сегейлы Стервятнику стала видна часть надписи, высеченной на крышке саркофага, – начальные буквы имени и дата рождения.
Он почувствовал, что у него пересыхает в горле. Он даже утратил интерес к телу, трепетавшему под ним и с благодарностью отвечавшему до этого на его ласки. Сегейла удивленно смотрела на него, но он уже не видел ее прекрасного лица. Его взгляд был прикован к каменной плите.
Очень медленно он протянул руку и отвел в сторону волосы Сегейлы. Глазам его предстала следующая надпись:
Шаркад Гадамес
2889—2965
…Может быть, это и было продолжением безумных видений, однако через мгновение ужасный звук донесся из глубины саркофага, и Люгер увидел ветвящуюся трещину, которая возникла в каменной плите.
Он
