я задавался несколькими вопросами. Обращаясь к профессионалам, работающим с детьми, мне хотелось бы предложить термин «дети с по-иному развитыми способностями». Это дети с особыми проблемами, дети со сложностями физического и психического развития и, наконец, дети с различного рода дефектами. Используя эти лингвистические конструкты, мы не знаем, «как слово наше отзовется» в культуре. Поэтому при всем уважении к науке дефектологии и ее создателям, любви к ней, в свое время я обратился с предложением изменить название одного из институтов Российской академии образования и «Институт дефектологии» назвать более мягко: «Институт коррекционной педагогики».
Каждый раз, когда мы ставим эти проблемы, мы сталкиваемся с вопросами, которые я сформулировал в названии своего выступления: кто такой «иной» как ценность и каково отношение к «иному» не в научной комьюнити (в научной комьюнити – само собой), а в разных культурах? Этот вопрос, казалось бы, выходит далеко за рамки обсуждаемой проблемы, но для меня он центральный.
При анализе феноменологии детей с по-иному развитыми способностями надо прежде всего видеть иного как ценность и разделить все культуры на две ценностных ориентации. Существуют культуры, которые много лет назад я назвал «культурами полезности», и существуют культуры, именуемые нами «культурами достоинства». И отсюда: в какой системе ценностных координат мы работаем, от этого и зависит наше решение.
Я хочу перечислить ряд имен, которые, казалось бы, для некоторых не связаны с помощью детям с по-иному развитыми способностями. Однако эти люди являются примером сложности данной проблемы. Я привожу их имена не в порядке значимости: Жан Ванье, Бруно Беттельгейм, Виктор Франкл, Рудольф Штайнер с его антропософией, Петр Чаадаев – имя, которое вы вряд ли слышали в этом ряду, Мартин Лютер Кинг, Андрей Сахаров, Януш Корчак, Осип Мандельштам, Андрей Макаревич.
Я не случайно бросил в ваше сознание этот ряд имен. Что между ними общего? Что общего между ними и теми, кого во времена инквизиции, Средневековья называли «ведьмами»? Что общего между ведьмами и детьми с расстройствами аутистического спектра? Что общего между ними и теми, кого называют «человек дождя»?
Похожи ли друг на друга и на отношение к ним в культуре следующие феномены?
Феномен «гадкого утенка» – он всем хорошо известен по замечательной книжке Г. Х. Андерсена.
Другой феномен называется, благодаря роману Стругацких, «гадкие лебеди». Этот роман рассказывает о том, как дети ушли из города, потому что они – иные, потому что взрослое поколение отказывалось принимать их «иные» особенности, возможности. Роман Стругацких является вызовом ХХ веку, и поэтому он для нас важен.
Следующее явление, на которое обращаю внимание, – это «каста неприкасаемых». Вы знаете, что в определенных культурах, в частности, в Индии, существует каста неприкасаемых. Что за этим стоит? Как все эти явления связаны между собой? Я не случайно вместе с вами обдумываю и говорю об этих вопросах.
И тут возникает следующий вопрос. Пусть он прозвучит странно или даже чудовищно. Что общего между Освенцимом, Дахау, ГУЛАГом, тюрьмой, интернатом и тем, что Эрвинг Гоффман, изучавший психиатрические
