что выжил. А вот большая часть роты полегла. Наверное, отступать придется, раз танки порвали нас. В штабе пока не решили… Как чувствуешь себя?
– Мне было очень страшно, – откровенно признался Калинин. – Меня ударило, оглушило, отбросило…
– Это и называется мясорубкой! – объяснил Боровой. – С боевым крещением.
И ротный протянул руку молодому лейтенанту. Тот нерешительно пожал жесткую большую ладонь.
– Помню, на Финской попали мы между двух огней, – поведал командир, снимая каску вместе с ушанкой и вытирая платком пот с бритой головы. – Финны ударили с двух сторон из минометов и артиллерии. Мы ничего развернуть не успели, заняли круговую оборону. Много народу тогда полегло. Тоже была мясорубка!
– Я не нашел первый взвод, – признался Алексей.
– Немудрено. Видал, под какую бомбежку попали! – Боровой взглянул вверх, заметив кого-то у окопа. Привстал.
– Семен, иди сюда! – крикнул он, махнув старшине.
На душе у Калинина полегчало. Ротный не сердился на него! Наоборот, даже обрадовался, что он остался жив. Командир начинал нравиться молодому лейтенанту. Вначале он казался суровым и даже слишком. Но теперь стало понятно, что суровость Борового была вызвана предчувствием серьезного боя. Мясорубки, как он выразился…
…(возьми-получи)…
Просвистела пуля. Алексей уже перестал вздрагивать от их истеричного визга, как в начале боя. К тому же стенки окопа надежно защищали его.
Боровой покачнулся.
Молодой лейтенант удивленно взглянул на командира.
Ротный неловким движением попытался ухватиться за край окопа, но рука соскользнула, и он повалился на землю. Над бровью появилась темная дырочка, которой раньше не было. Из нее сочилась кровь.
К ним уже бежали старшина и политрук. Невозможно было описать выражение на лице Семена Владимировича, столько в нем было боли и стойкости, тоски и леденящей суровости. Он оттолкнул молодого лейтенанта и опустился на колени рядом с Боровым.
Глава 2
Незаметно наступил вечер. Двигаясь по тропинке, вытоптанной в сугробе, Калинин миновал расположение второй роты и очутился перед блиндажом комбата. Его сооружали наспех. Солдаты вырыли яму в мерзлой земле, накрыли бревнами из спиленных в ближнем лесу деревьев, присыпали такой же землей. По правилам, между бревнами и землей полагалось прокладывать слой глины, толщиной сантиметров десять. Но глину зимой достать было негде, и этого не сделали.
Алексей коснулся ладонью среза дерева и вдохнул аромат ели. Это был единственный за сегодняшний день естественный запах после вони сгоревшей взрывчатки, пылающего топлива и раскаленной брони.
Он подошел к двери, выпрямился, прерывисто вздохнул, поспешно стер каплю пота со щеки и нерешительно постучал.
– Заходи! – раздалось изнутри.
Алексей толкнул дверь и нырнул под низкую притолоку.
На улице стемнело, и маленькое окошко почти
