заставить Марли взять грудь, и от этого у меня сводило пальцы на ногах.
– Тоже мне «естественный процесс», – ворчала кормящая Джейкоба Сара. – Все равно что бульдог вцепился.
Я улыбнулась в ответ и вздрогнула, почувствовав прилив молока.
– Вино, парацетамол и крем для сосков – вот мой текущий набор средств для выживания.
– Прямо как рекомендовали на курсах для беременных.
Я жила у Сары и Ника уже пятый день, и за это время у нас сложился свой режим. Если ночью Сара видела, что у меня горит свет, она приходила ко мне с Джейкобом, и мы вместе кормили малышей. По утрам, после ухода Ника на работу, мы по очереди делали крепкий кофе и бесконечно обсуждали треснутые соски и детские какашки. Когда мальчики спали, мы укладывали их в одну кровать-корзинку и с умилением наблюдали, как они лежат рядом, прижавшись друг к другу, будто котята.
– Кажется, Ник пришел, – сказала Сара, услышав скрип входной двери. – Надеюсь, он не прочь поужинать едой на вынос. В очередной раз.
Слышно было, как Ник положил ключи и портфель и стал подниматься по лестнице.
– Мы здесь! – крикнула ему Сара.
Ник замер на пороге комнаты, скрестил руки на груди, посмотрел на нас обеих и покачал головой.
– Когда-то у меня была такая фантазия: моя супруга и еще одна женщина на одной кровати с голой грудью.
– Крепись, дорогой, – сказала ему Сара, – в ближайшие несколько месяцев ты только это и будешь видеть. – Она отняла Джейкоба от груди и передала его на руки Нику.
Ник смотрел на сына горящими глазами.
– Как тут мой мальчик? Я по тебе скучал. Не жарко ему? – Ник аккуратно снял с Джейкоба крошечную вязаную шапочку и, прижавшись носом к мягкому темечку, вдохнул сладкий молочный запах малыша. – Боже, вот бы сделать из него парфюм.
Сара по-доброму улыбнулась.
Глядя на них, я, к собственному удивлению, ощутила укол ревности. И дело не в том, что мне нужен был именно Ник или помощь с Марли, просто я хотела разделить особые моменты жизни моего ребенка с кем-то другим, а потом, через много лет, вместе о них вспоминать.
Я хотела, чтобы кто-то еще так же сильно любил моего малыша.
Четыре недели спустя я шла по пляжу с Марли, пристегнутым ко мне в сумке-кенгуру. Стоял конец октября, а утро выдалось такое солнечное и прекрасное, как будто лето еще нас не покинуло. Прожив у Сары и Ника две недели, я вернулась в свою квартиру-студию, где ходить с ребенком по крутой узкой лестнице было действительно тяжело, а с коляской еще хуже. С каждой ступенькой шрам тянул все сильнее.
– Смотри, Марли Берри, – сказала я, ступив на террасу. – Вот наш пляжный домик.
Он внимательно глянул на меня своими умными темно-синими глазками.
Я открыла дверь, и мы вошли. Внутри, как я и предполагала, пахло солью, отсыревшим деревом и книгами, и я оставила дверь нараспашку, чтобы впустить в комнату полуденное солнце. Сидя на диване со скрещенными ногами, я кормила Марли и любовалась морем.
