надо меньше.
– Это точно… Ох, как же он меня задолбал!
– Кто?
– Этот придурок внизу.
Пан указал пальцем туда, откуда шли раздражающие звуки.
– Да, меня тоже. Уже неделю учит.
– Слышь, Пан! – раздался снизу зычный бас Геры, которого трудно было разглядеть за густой листвой. – Я исправил!
– Что исправил? – не понял Пан.
– Ударение! Во вчерашнем стишке. Помнишь? Вот послушай новый вариант! – и затянул нараспев, сопровождая своё получтение-полупение гитарными арпеджио:
Меня имели
одновремЕнно
Два кобеля
попеременно.
Теперь не знаю,
от кого беременна,
Но надеюсь,
что это временно.
– Молодец, Гера! «Беременна – временно» – это очень оригинальная рифма!
– Давай теперь и ты своё что-нибудь!
– Да ради Бога!
Устроился поудобнее и тоже продекламировал нараспев, слегка пародируя Герину манеру:
Их было семеро, а он всего один.
Они глумились над его гниющим трупом.
А ведь когда-то он кормил их вкусным супом!
Их было семеро, а он всего один.
– Это уже интересно, – сказал Боря. – Кто же эти семеро? Любопытно было бы над этим поразмыслить.
– Ваши версии, Борис Иннокентьевич? – произнёс автор, изобразив критика.
Тельман с минуту подумал.
– Может быть, семь смертных грехов, Пантелей Оскарович?
– А кто же тогда он, который один? – кричал снизу Гера.
Неожиданно Пан, словно ошпаренный, сорвался с места и бросился к лестнице.
– Что это с ним? – удивился Тельман.
Но читатель, вероятно, уже догадался, что Пан увидел ту самую девушку. Она вышла из училища и пошла к станции. Он мог наблюдать её только со спины, но моментально узнал по фигуре и походке, хотя видел мельком всего однажды.
Она была метр шестьдесят ростом, изящная и худенькая, словно статуэточка, с тонкими ручками и ножками, длинной шейкой и маленькой головкой на узеньких плечиках. На первый взгляд в ней не было ничего особенно привлекательного, потому никто и не замечал её в пьянствующей толпе. Но стоило приглядеться – оказывалось, что черты лица её удивительно тонкие и нежные. Большущие и выразительные карие глаза, маленький носик, трепетно-тонкие губки и ямочка на подбородке, которая особенно запомнилась Пану.
Девушка уже вышла за ворота и скрылась из виду, пока Пан спускался по лестнице и обегал вокруг училища. Похмелье его словно рукой сняло. Окрылённый и воодушевлённый самим фактом того, что она существует и он сию секунду сможет увидеть её и поговорить с ней, Пан догнал девушку на том участке пути, где ни Боря, ни Гера уже не могли видеть их за деревьями.
– Привет! – сказал он, поравнявшись с ней и едва переводя
