style="font-size:15px;"> – Маша – совсем другое! – резко ответила мама. – Она умная и самостоятельная. Учись у нее!
«Интересно! – подумала я про себя. – Какова бы реакция моей мамы на бредовые обвинения какой-нибудь училки, высказанные в Машкин адрес?» Я вспомнила ту ужасную сцену, когда мама заставила меня непонятно за что извиняться перед Александрой Михайловной. Думаю, что ничего подобного не могло произойти с Машкой. Никогда. Про нее мама как минимум не стала бы ничего слушать!
Я не любила откровенничать с дочерью о своей жизни. И это при том, что мне больше не с кем было поделиться воспоминаниями и мыслями. Только один раз, через много лет после той телепередачи, я подробно рассказала ей про то, как рассталась с Олегом, – но ни понимания, ни сочувствия я не почувствовала. Обычно веселая и доброжелательная Машка помрачнела, даже отвела в глаза. Я испугалась:
– Тебе что, было противно меня слушать? – спросила я терпеливую дочку.
Она в ответ пожала плечами.
– Было, конечно… И что теперь?
– Было?
Честно говоря, я все же ожидала совсем другого.
– А что ты хочешь? – вздохнула дочь. – Ты же мне не посторонний человек! И бабушка тоже не посторонний человек, и дедушка, не вполне человек, конечно, но «Борюсь» мне тоже не посторонний… Какого черта они так жили, и какого черта ты так жила?
– Ну… – я пугливо замялась. – Я же тебе рассказывала. Конечно, мы тоже виноваты, но жизнь была такая…
– Мама! – одернула меня Машка.
– Что «мама»?
– А то, мама, что пи… что морочить мне голову не надо! Сами такую жизнь себе устроили, вот что. Если бы не умерла советская власть, стала бы ты точно такой же, как бабушка Инна, если не хуже. Ты же даже ни разу не влюбилась за всю свою жизнь по-настоящему.
– Ты хочешь испортить сегодняшний вечер? – спросила я дочь.
– Нет! Мне за тебя обидно!
– Это всё, что ты хочешь мне сказать?
– Нет, не всё.
– Что еще?
– Еще то, что я абсолютно согласна с твоим бывшим… в общем, с твоим Олегом. Терпеть не могу Достоевского!
Москва – Таба – Дахаб
Из Коломны до санатория мы доехали ровно за сорок минут. Автобус подрулил к самим воротам, я выпрыгнула на утоптанный снег и быстрым шагом направилась по аллее, усаженной голубыми елями.
Мамин номер люкс находился в главном корпусе. Зная мамину склонность к простудам и чувствительность к духоте и шуму по ночам, я заплатила двойную цену не только за самый лучший номер с евроремонтом, но и за то, чтобы ее окна выходили на реку и лес, а не на ресторан и дорогу.
К моему удивлению, дверь открыла вовсе не мама, а очень неприветливая жирная тетка. Тетка буркнула, что моей мамы здесь нет и не будет, а где она находится, я должна узнавать в регистратуре, а не «беспокоить отдыхающих больных людей».
Я
