«Молодежная» и с удовольствием объясняет клиентам, чем «Асус» лучше «Самсунга».
Я так и не смогла поговорить с отцом после случившегося, он не оставил ни телефона, ни адреса. Лишь однажды, когда он уже работал в своем салоне, я зашла туда. Вначале папа демонстративно отвернулся, но потом все же подошел ко мне и, не глядя в глаза, сказал:
– В моей жизни не было любви. Вы все презирали меня! Вы не видели во мне человека, теперь мне это известно точно! И я не хочу вас больше знать!
Выпалив это, он отвернулся и более не посмотрел в мою сторону. И по тому, как преданно отец смотрел на крашенную пятидесятилетнюю блондинку, стоявшую на кассе, я поняла, что на самом деле никогда не имела никакого отношения к этому человеку. Впрочем, надо отдать должное и ему, и его новой жене – они не покушались на оставшуюся маме квартиру.
Через две минуты Зоя зашла за мной, и мы помчались к маме.
Увиденное привело в ужас нас обеих. Мама лежала в кровати в своем маленьком неуютном номерке и болела. Зоя объяснила мне, что вход в эту комнату раньше был только через улицу. Теперь несколько перестроили, но ничего хорошего все равно не получилось. И вот опять, после того, как батареи, наконец, починили, в корпусе стало нестерпимо жарко. В отличие от люкса, ни о какой регулировке температуры не было даже речи. Промаявшись двое суток, не в силах уснуть от неимоверной духоты, мама решила открыть выходившее на помойку окно и сразу же простудилась. Уже два дня она не только не ходила на прогулки и процедуры, но не могла добраться до столовой. Даже поход в туалет, расположенный в отдаленном необогреваемом конце недавно проложенного коридора, становился для нее непосильным мучением.
У мамы был сильный жар, но, увидев меня, она все же поняла, что я готова наброситься на нее с упреками. Едва шевеля потрескавшимися губами, она прошептала все то же самое, что я слышала всю свою жизнь:
– Почему та женщина, а не я, должна была здесь мучиться? Чем я лучше нее? Мы должны быть, как все. Мы не должны выделяться.
– Почему ты никого не позвала?
Я бросила взгляд на мамин телефон, лежавший на тумбочке возле кровати. Разумеется, он был, как всегда, выключен!
– Почему ты не позвонила мне на мобильник? Почему твой телефон выключен?
– Прекрати!.. – прошептала мама. – Ты же знаешь: я не привыкла никого беспокоить! И тебя… тоже! Я знаю эту комнату давно… я рада, что я сюда вернулась… отсюда всё…
– Мама! Ты бредишь! Ты впервые в этом санатории! Куда ты вернулась? У тебя жар!
Увидев, что творится, Зоя выскочила наружу и бросилась вызывать врача. Через пятнадцать минут она вернулась, таща за собой взволнованную старушку в белом халате с фонендоскопом на шее. К тому моменту я уже не могла ни говорить, ни действовать – я могла только плакать. Вот я и плакала, сидя на единственном колченогом стуле, едва помещавшимся между кроватью и крашеным масляной краской подоконником.
Врачиха
