тогда нас, наверно, споют!«Вы не напишете – все те, кто пишут строчки…»
Вы не напишете – все те, кто пишут строчки,
Пребудут в категории чужих,
Талантливо, изысканно немых
Во всех словах, включая сонный росчерк.
Вы не приснитесь, как другие, вскользь —
До ощущенья яви и обмана,
Вы – не-герой не моего романа,
Так повелось.
Не спелось, не сложилось, обломалось,
Распалось, растворилось на лету
И кончилось, хотя не начиналось.
Вы мне напишете. Но я-то не прочту.
«Уходят просто – в одноактных строках…»
Уходят просто – в одноактных строках,
Недопоняв всего, что можно не понять,
Беспомощно, наивно и жестоко —
Ах, если б знать…
Остановить… Но поздно. Или рано.
А вовремя – нигде и никогда.
Не вспомнить снов. В полях цветут дурманы.
В руках – вода.
И что сквозь пальцы, что по воле зноя,
Не хватит капли – так уж испокон.
А привкус пепла – дело наживное —
Уйдёт и он.
Клин клином – невеликая наука.
Чем выше пламя – тем слабей закон.
А привкус памяти – досадливая штука —
Уйдёт и он.
Кострищ дурацких высока зарница,
Бледнеет небо. Пламя лижет рай…
Не пролетай над нами, Феникс-птица,
Не пролетай!
Надежда умирает последней
В какой земле очнёшься одиноко,
На золото меняя лунный свет?
Последняя сестра зеленоока,
Но ты уже не различаешь цвет.
Любовь продажна. Здесь не рабский рынок,
А безразлично-подлая игра.
Проигранный тобою поединок
Ещё ведёт последняя сестра.
В каких веках тебя оставит вера,
Не выдержав дикарского костра?
В расчётливых руках миссионера —
С тобою лишь последняя сестра.
В каких ночах ты будешь у бессониц
Молить о милосердном забытьи?
Последняя сестра с небесных звонниц
Благословляет помыслы твои.
С какой границы ты уйдёшь до срока
За много тысяч лун до Судных Дней!
Последняя сестра зеленоока
Для тех, кто вечно следовал за ней…
Памяти…
Сорок одна свеча в несуществующем храме.
На мозаичный пол падает белый свет.
И никого вокруг не обвинят в обмане
Все, кто молились здесь прошлые десять лет.
Всякому – свой Господь. И по нему моленье.
Всякому – свой огонь – душу сжигать, скорбя.
Каждому – голос свой в тихом церковном пенье.
Разве не всё равно, слышит ли Он тебя?
Сорок одна весна в полузадушенном мире.
Белый кошмар страниц, где не бывать стихам.
Адский огонь не-сна в тихой ночной квартире,
Небо – и
