ничего лучше, как быть в числе твоих учеников.
– Быть моим учеником не то же самое, что сделаться последователем Платона, Аристотеля или других философов. Как я уже тебе говорил, Бог, которого я исповедую, не любит гордецов, и для того, чтобы последовать за Иисусом Христом, распятым на кресте, нужно, как Он, нести свой крест. Другими словами…
– Нести свой крест!.. Орудие пытки для рабов!.. Дорогой Павел, поистине ты…
– Лишен рассудка, не так ли, Сенека?… Не это ли ты хотел сказать? Да, действительно, я безумец. И это безумие я хочу преподать Риму; оно овладеет им и распространится по всему миру.
– Говори же, Павел, ибо я не могу тебя понять. Этот крест, Иисус Христос, христиане, Рим, вселенная… Клянусь Юпитером! Что все это значит? Это какой-то лабиринт…
Мы не берем на себя передачу вдохновенных слов апостола; чудодейственная сила его красноречия блистала, как молния среди ночной темноты.
Прежде всего Павел рассказал философу, как из преследователя христиан он обратился в пылкого проповедника новой религии. Он развернул перед ним восхитительную картину развития религии, восходившей к первым временам мира и сохранившейся в течение веков до сего дня. Он говорил ему об Иисусе Христе, пришествие которого было возвещено человечеству пророками и ожидалось всеми поколениями. Он рассказал ему, как Иисус пришел в мир, когда наступило время исполнения пророчеств, – как пришел Он в бедности, чтобы преподать Свое Божественное учение, совершить чудеса, умереть на кресте и воскреснуть во славе. Рассказ о проповеди апостолов, «о доброй вести», распространившейся по свету, и покорении все новых полчищ для прославления Христа.
Апостол Павел преобразился; лицо его светилось лучезарным сиянием проповедника. Сенека слушал, оживленный трепетом. Он услышал то, о чем даже никогда не мечтал. Окружающая природа, казалось, находилась в гармонии с этой величественной сценой, как бы желая замолкнуть в присутствии посланника Божьего. Никакой шум не пронесся в воздухе; всюду был сосредоточенный покой, какой бывает в те таинственные часы, когда молитва возносится к небу.
Когда апостол окончил, водворилась тишина, глубокая и торжественная.
– Галлион был прав, – сказал, наконец, Сенека. – Ты удивительный гений!
– Я тут ни при чем, Сенека! Это мое учение, но удивляться надо не мне.
– Не сказал ли ты мне минуту тому назад, что я никогда не уверую?… Отчего же ты пришел ко мне?…
– Оттого, что время приближается, когда религия Христа будет для тебя высшим утешением…
– Что ты этим хочешь сказать?
– Сенека, разве ты не думаешь о последнем слове Нерона?…
– Ах, Павел, ты вестник смерти!
– Сенека, Сенека, апостолы Христа дают жизнь, что же касается смерти, то она в руке Божьей.
– Итак, – сказал философ, улыбаясь, – это твое предсказание? Скоро оно сбудется?
– Очень может быть, – произнес апостол.
– Ну,
