с нарастающим гулом, ублажающим мой восстановленный слух. Однако радость была недолгой. Я стоял в вагоне, пытаясь понять, почему еду именно в этом поезде. Мысли не могли пробиться сквозь мелькающие в голове бесчисленные строки операторов программы, которые создавали шум и хаос, порождали ментальные помехи, как будто мой мозг тестировал в фоновом режиме последнюю версию программы, которая целый год не давала мне покоя. Мне предстояло состыковать ее архитектуру с новыми требованиями заказчиков.
Я вцепился в поручни, пытаясь понять, как же умудрился заблудиться в метро. И в то же время каким-то образом продолжал тестировать программу. И внезапно догадался, что мой мозг используется одновременно двумя разными Я. Пусть один из них и будет Блинк. Иначе не смогу объяснить, что со мной происходит и почему в попытках допросить самого себя проваливаюсь в пустоту уходящего дня, как будто в нем и не было меня. И этот исчезнувший день закрывает мне доступ к дням предыдущим. Возможно, просто перепил, хотя и не чувствую себя пьяным. «Я вовсе не пьяный, и не сумасшедший, я живу в своей квартире…» – так убеждая себя, неожиданно вспомнил, что ехать мне надо до Медведково, и тихо рассмеялся, сдерживая свою неуемную радость, что случалось со мной, когда после неудачных попыток находил наконец изящное решение проблемы в каком-нибудь сложном проекте. Просто пришел в себя, как бы очнулся: видно, доселе был сильно занят, чтобы сопровождать собственное тело до дома. Понадеялся, видать, что оно само доберется без приключений, но кто бы мог подумать, что оно заблудится; хорошо еще, что совсем не потерялось, и я вовремя его обнаружил и перехватил, блуждающее неприкаянно по станциям метрополитена.
Сделав еще одну пересадку, я вышел на кольцевой, чтобы доехать до станции Проспект мира и далее, по Калужско-Рижской линии – до Медведково. Я сел в вагон и вздохнул, наконец, с облегчением; однако, забывшись, проехал мимо станции, на которой должен был сойти; поэтому вышел на следующей остановке и поехал в обратную сторону, но вскоре до меня дошло, что еду вовсе не по кольцевой линии, а стало быть, надо признать, что в таком туманном состоянии вообще не попаду домой, если не перестану играть в прятки с самим собой. Эта назойливая и провокационная рассеянность стала пугать меня уже по-настоящему, и я пришел к предварительному заключению, что просто напился до потери памяти, хотя в последнее время почти не притрагивался к алкоголю, потому что слишком был занят системной архитектурой проекта под условным названием «Noahsark»1.
Между тем никаких признаков опьянения я в себе не обнаружил. Но это было хуже, чем если бы я был пьян. Потому что если это не воздействие алкоголя, то, стало быть, просто поехала крыша, иначе невозможно объяснить, что происходит со мной. Я был сродни олигофрену с отвисшей челюстью и вывалившимся язык. На всякий случай проверил, что губы мои плотно сомкнуты, а язык вполне привычно осязает ротовую полость, которая была суха и требовала воды!
Я выбежал из вагона
Noah's Ark – Ноев ковчег (англ.)
