как на той стороне подошла какая-то техника, – тем же прокуренным голосом рассказал он – потом вроде, что-то всплеснуло, как будто лодку столкнули в воду. Вас сильно снесло течением, но мы слышали, что кто-то плывёт, и шли за вами по берегу. Я думал немецкая разведка. Но потом по шуму поняли, что для разведки, вы слишком шумите. Если бы кто-то из вас не заматерился по-русски, точно открыли бы огонь. Так что, повезло, выходит!
Через час они уже были в землянке командира батальона. Оказалось, что «окруженцы» вышли в расположение своей же, поредевшей в боях, дивизии. Вручив лейтенанту бумагу о том, что представившие её не являются дезертирами, отправили с провожатым в тыл. Тыл находился не далее трёх километров. Он одновременно являлся командным пунктом полка, штабом дивизии, медсанбатом, особым отделом, и районом формирования новых подразделений. Сдав раненого товарища в медсанбат, бывшие «окруженцы» оказались в руках строгого, до чёртиков уставшего, особиста. По-видимому, за день перед его глазами прошёл не один десяток таких чудом выживших в оборонительных боях за Доном. Ситуация, когда одновременно, в окружении ведут тяжёлые бои ни отдельные батальоны и полки, а целые дивизии, циркулярами его ведомства определены не были. Да и невозможно, за столь короткое время проверить тысячи человек с трудом пробившихся к своим, с чужим оружием, без документов с единственным желанием – воевать! Поэтому убедившись, что все прибывшие умеют писать, капитан раздал им листки в «клеточку», огрызки карандашей, рассадил в разные места на поляне и предложил описать всё произошедшее за дни скитания по немецким тылам.
Представитель особого отдела мог, по малейшему подозрению, отправить этих людей в отдельные общевойсковые, комендантские роты, для приведения в исполнение приговора, который он сам же им вынес. Или расстрелять лично любого, заподозрив его в пособничестве врагу, сославшись на исключительные обстоятельства, требующие немедленного действия. В особых случаях, он мог отправить подозрительную личность ещё дальше в тыл, где «умелые специалисты», могли бы «выжать» из него, всё! Даже то, что человек никогда не знали, и не мог знать.
Но тогда некому было бы воевать, сражаться с врагом. Они, прошедшие ад окружения и отступления, не единожды смотревшие в глаза смерти, имеющие громадный опыт ведения боя, и навыки убивать. Могли стать основой неприступной обороны, построенной на умении, каком-то кураже, точном расчёте, жгучей ненависти, самопожертвовании, и уверенности в конечной победе!
Вновь сформированный батальон состоял из красноармейцев и командиров самостоятельно, или в составе подразделений, вышедших из окружения. Зачастую это были люди ранее не знавшие друг друга. Научившиеся в окружении, надеяться только на себя и с опаской относящиеся к мало знакомым людям.
На подступах к Сталинграду.
Осенние месяцы обороны Сталинграда, стали для Улыбина и его сослуживцев сущим адом. Немцы на широком фронте, смяв сопротивление
