Обстоятельства речи. Виктор Каган

      Напролёт, как навылет, навзлёт,

      тьма прошила шуршание света.

      Всё проходит и это пройдёт.

      Всё пройдёт и останется это.

      Ночь заварена крепко, как чай,

      настоялась на тянущей боли,

      так тяни по глотку и встречай

      первый луч на кристаллике соли

      этой самой земной, горевой,

      не теряющей силы солёной.

      Губ касается след плачевой,

      тени бродят по стенке белёной,

      дышит вечность в слепое окно,

      петухи в сновиденьях летают

      и чаинка ложится на дно,

      а другая чаинка всплывает.

      2012

      День, месяц, год истаивают тихо,

      просохнет след – в ладонях пустота,

      и памяти шалавая шутиха

      шипит, и остывает суета,

      и скоро дневи не достанет злобы,

      и станешь намывать в поту её,

      как золото, пусть никудышней пробы,

      по крошке в оправдание своё,

      и со стола в ладонь слова сметая —

      не съесть, так покормить певучих птах —

      услышишь, как смеётся запятая

      над пустотой. Еже писах, писах.

      2012

      И как ни извлекай из тишины звучанье,

      как ни гоняй перо по целине листа,

      как ни колдуй, а прорастёт молчанье

      и осенит его безмолвно высота.

      И дышит тишина, беззвучно с губ слетая,

      и призраком строки струится молча свет

      туда, где тихо спит улиты запятая,

      а строчки нет и нет, и точки нет и нет.

      Лишь в ракушках витых хтонические слитки

      из вечности ползут, как многоточий нить,

      и кажется, пока нас узнают улитки,

      ещё дано слова в строку соединить.

      2012