жить? Хоть бы хрендель работал, а так….
Она хлопнула ладонью в пах.
– Вон, никакой жизни. Другой мужик сейчас бы в три погибели согнулся, трясясь над сокровищем своим, а ты….
Кащеевна допила из бутылки и завалилась на бок.
– Спать буду. Замёрзнешь – подкатывай. Всё врут про меня мужики ….
Я холода не ощущал, спать с нею бок обок не собирался. Лежал, смотрел в два чёрных квадрата, как картины на серой стене – звёздные ландшафты в окнах выбитых. Вон там, кажется, дугою выгнула хвост Большая Медведица. Выше Малая должна быть – не видать.
Наверное, не спит и смотрит в небо звёздное моя Наташа, в тонком, китайского шёлка, пеньюаре у раскрытого окна. Иль из кровати, притиснув уснувшую Катюшу. Что будет с вами, милые, если не сумею выбраться из этой ямы выгребной?
Едва рассвет обозначил контуры помещения, поднялся на ноги. Мне хотелось проверить свербевшую в повреждённом черепе мысль: можно ходить – головой вертеть нельзя.
Поднялся и прошёл, как истукан – прямо лицо, ни взгляда в сторону. Присел, развернулся на корточках, поднялся и в обратный путь.
Хожу. Хожу! И пол из-под ног не скачет, и голова при этом не вальсирует. Главное – не делать ею резких движений.
Это открытие не должно стать достоянием гласности. Пусть бичи по-прежнему считают меня беспомощным. Потому, находившись, сел у стены и принялся ожидать пробуждения Кащеевны иль смены караула. Но манили, как запретный плод, оконные проёмы. Хоть одним глазком взглянуть с высоты второго этажа на окрестности. Может, город увижу, и буду знать, в какой он стороне. После неудачи с лидерством, вернулась мысль о побеге.
Поднялся на ноги, пошёл. По телу холодок – а ну, как кувыркнусь в окно второго этажа, и мордой – обо что там? Ткнулся в межоконную стену, спустился на пол – без выгибонов, так надёжней. На четвереньках добрался до проёма, уцепился за кирпичную кладку, высунулся наружу. Вижу карьер, справа цех, слева темнеет котельная….
Вот башкой крутить нельзя – тошнит. Где же город?
Вижу карьер, дорогу, лес…. и зарю за ним. Там должен быть город – ночное зарево огней. Вспомнил: я уже был возле поганого карьера и на щебзавод с Рамкуловым заглядывали – в планах было реанимировать производство.
Далековато. Идти вокруг карьера, потом через лес, кладбище. Можно по дороге, но так ещё дальше.
План побега созрел – нужно подгадать момент, когда бичи опять упьются, ноги в руки, голову прямо ….
Дневного сторожа для меня не нашлось.
– Можа ты? – спросили Надюху.
– Да толку-то – не мужик ён, не му-жик.
– Дак что же, здесь запрём?
– А если сиганёт в окно?
– Убьется – туда дорога.
– Дак мы же за него выкуп хотели.
– Сдаётся, ни хрена нам за него не дадут.
– Тогда чего валандаться – башку разбить да и сожрать.
– Обожди
