Мне не составляет особого труда понять. Вижу, что у кого болит.
– Откуда это у Вас?
– Умерла. Потом вернулась. Открылось.
В сопровождении Ангелов Зульфия преодолела реку по тончайшему с нить мосту. Трепет больше не одолевал. Пришла комфортная гармония души.
– Дальше сама пойдёшь, – услышала она голос.
Осталась одна среди светлого пространства перед вратами из белого кирпича. За арочным проёмом открывался вид внутри за порогом. Большое дерево с прозрачно-зелёной листвой, на ветвях растут разные фрукты. Небо синее-синее. Поют птицы, окрашенные в оперение бесподобное понятию цвета. Окраски, что увидела Зульфия не бывают на Земле.
Через врата к ней вышел старец с бородой. Подошёл совсем близко и произнёс:
– Прийти можешь сюда в любое время.
Зульфия не хочет уходить. Почему прийти? Ей безопасно, хорошо здесь. Хочет войти в сад, где растут чудесные разные плоды на одном дереве.
Бородатый старец видит её мысли:
– Подумай, может кто-то плачет по тебе на Земле?
Она вспомнила аварию, ощутила боль. Нет, не хочет возвращаться.
Бородатый ей внушительно повторяет:
– Подумай хорошо. Кто плачет по тебе?
Пятилетний сын привиделся Зульфие. Без неё ему очень тяжело. Однако состояние немощи и боли она также отчётливо знает. У неё два сына и муж. За младшего особенно тревожно.
Видящий мысли старец погладил её по спине и ударил ладонью:
– Не бойся Зульфия, боль уйдёт, будешь здоровой.
Она поверила и устремилась всей душой к пятилетнему сынишке.
Реанимация. Во время клинической смерти Зульфия стала красивой. Выступил румянец на щеках милого лица. Близкие родственники и наблюдающие врачи обратили внимание на сияние лика. Веки от повреждений кожи упали на глаза. Одна операция следовала за другой. Через трубку откачивали кровь из-под коры головного мозга, чтобы не допустить внутреннее кровоизлияние.
В период временной смерти практически все опустили руки без надежды на возвращение жизни. Единственная чистая в помыслах душа продолжала верить, что самая для него лучшая на свете мама жива. Пятилетний сынок ухаживал за ней, следил, дышит ли мама и никому не позволял трогать её. Отчаянно защищал от всех.
Когда сообщили, что мама вернулась, сынок не отходил, наблюдал и радовался:
– Я говорил, Мамочка не оставит меня ни за что.
Слова ребёнка резали слух сомневающихся, в особенности отцу. Муж отказался бороться. Не верил, что она будет нормальной. Не приходил к ней, отказываясь видеть изувеченную в аварии жену. Можно только предполагать каково мужу и отцу слышать прогнозы экспертов: «Дееспособной не будет никогда.»
Зульфия внутренним зрением, не открывая веки, увидела родных и окружающих её в столь сложное время. Говорила, объясняла: «Всё будет хорошо.» Заставляла убедительно слушать и утверждала, что медицина – ограничение
