с тобой. Ты, рыжий, и ты… встали на шухер. Остальные в круг, прикрываем, чтобы с улицы не увидели.
Все правильно, все по-честному.
Андрейку я завалил с первого удара. Легко уйдя нырком от размашистой плюхи – «вот ведь чмо – мелькнуло в голове, – так и не научился бить. Замахивается от земли», – достал его левым сбоку в висок. Андрейка упал на заплеванный снег и завыл.
Быстро вытолкнули в середку второго. Он суетливо махал руками и подпрыгивал, имитируя боксерский «челнок». Но я видел, что он не умеет боксировать. Дождался мгновенья и хладнокровно ударил правой под дых. Всадил руку чуть ли ни по локоть. Потом левой по печени. И еще. Он скрючился и осел на снег, откуда только что отполз Андрейка.
Тогда я впервые ощутил… Не знаю, как выразить. Что-то звериное. Адреналин плеснул в голову, и я уже испытывал подобное в ринге, но… состояние было другим. Дикость. Ярость. Торжество. Злоба вперемежку с ликованием. Во мне проснулись первобытные предки, стучавшие кулаками в грудь над телом разорванного врага.
Пацаны почувствовали неладное, круг попятился. Третий из моих обидчиков – его, кажется, звали Колян… или Костян? – развернулся и рванул в подворотню. Догнать его и в повалить прыжке оказалось делом трех секунд. Мои кулаки замолотили по его лицу, я бил, бил, бил… пока меня не оттащили.
Черт, картина и сейчас перед глазами. Звереныши, просто звереныши.
Волчата.
Однако цель была достигнута. Я взял на себя ответственность и добился задуманного.
Следующие четыре года – сплошь уличные бои. Через день, каждый день, иногда – по два раза. На дощатой веранде детсада, где под ногами хрустел натасканный малышами песок. За гаражами, среди засохших кучек и обрывков газет. За школой, в грязи футбольного поля. В поросшем ивняком овраге, что в конце пустыря.
Драки. Махачи. Мочилово.
Возраст не имел значения, физическая сила не имела значения, численное преимущество не имело значения. Соблюдались неписаные, но жесткие правила:
В чужом районе против троих стоять, от четверых можно убегать. Для пацана это не западло.
Идти с монтировкой или кастетом против невооруженного нельзя.
Сборы район на район – святое.
Ходить с пионерским галстуком или комсомольским значком – западло. И мы ходили без, стиснув зубы перенося упреки родителей и разносы завуча.
Такой своеобразный «кодекс самурая». Буси до.
Хвастаться шмотками – западло. Воровать у своих – крысятничество. Отнимать деньги у чужих – можно.
За базар отвечать.
…Как-то летним вечером кучковались на веранде детсада. Нам лет по четырнадцать-пятнадцать. Веранда – излюбленное место, как сейчас говорят, тусовок. Собирались по вечерам, когда в садике только сторож – бывший рабочий «Оргсинтеза», ныне пенсионер дядя Гриша. Он сквозь пальцы смотрит на посиделки – а также драки и позже групповые экшены с девочками, – за то, что время от времени ему чего-нибудь наливают.
Компания развалилась
