а целую сигарету. Только в салоне доктор никому курить не позволил, выгонял в кабину.
Отошли, стряхнули заботы. Посмеялись над Борисом, у которого щека под бородой набухла так, что он не говорил, а невнятно мычал, еще раз поудивлялись Ленькиной силище – на куполе и втроем сто килограммов поднять – рекорд, а он один! С уважением пощупали железные Ленькины бицепсы и пришли к выводу, что из полярников только сам батя имеет такие.
Гаврилов храпел, беспокойно ворочаясь во сне.
– Помнишь, как генерал о нем рассказывал? – спросил Валеру Игнат.
– После чая? – подмигнул Валера.
Давид рассмеялся.
– Брось трепаться, – недовольно проворчал Игнат.
– А что там был за чай? – профессионально поинтересовался Петя Задирако.
– После того как батя выступил в нашей части с лекцией, – охотно начал Валера, не обращая внимания на протесты Игната, – мы все трое подали рапорт насчет характеристики и попали к самому генералу. Усадил он нас, велел принести чай, стал спрашивать о том и о сем и вдруг как гаркнет: «Ты что меня грабишь, шельмец?» Оказалось, Игнат со страха шесть кусков сахару в стакан положил и потянулся за седьмым.
– Четыре и за пятым, – возразил Игнат.
– А Игнат, – со смаком продолжал Валера, – вскочил и диким голосом заорал: «Разрешите обратиться, товарищ генерал! Это я от волнения, товарищ генерал! Я вообще, если хотите, могу пить несладкий, товарищ генерал!»
– Врешь! – схватился за голову Игнат.
– Слово в слово! – простонал Давид.
– И нам так рассказывали! – подхватил Тошка. – Весь полк ржал. Только я не знал, что это про тебя!
– Ты вообще помолчи, пацан! – набросился на него Игнат. – Ты тогда еще арифметику в школе учил!
– Мы люди маленькие, мы можем и помолчать, – с деланной обидой ответил Тошка. – Только правду не скроешь, она пробьет себе дорогу через разные там несправедливости и случайности, как луч солнца пробивается через зловещую тьму. Каково?
– Поэт! – ахнул Алексей. – Шота Руставели!
– Рассказывай дальше, – напомнил Ленька.
– Про дело рассказывай, – сердито потребовал Игнат. – А то понес чепуху, уши вянут.
– Ладно, – ухмыльнулся Валера, – перехожу к Давиду. Чтобы показать, что он тоже не лыком шит, Давид вытащил из кармана пачку «Памира», осыпав при этом стол трухой, и протянул генералу: закуривай, мол, братишка, не стесняйся, здесь все свои. Генерал крякнул и в свою очередь предложил «Казбек»; Давид тут же сунул «Памир» обратно в штаны, радостно запустил лапу в генеральскую пачку, вытащил три папиросы и раздал нам. Потом уселся поудобнее в кресле, закурил и брякнул, что генерал, наверное, много знает о Гаврилове, а у него, Давида, как раз имеется час-другой свободного времени, чтобы послушать, – примерно в этом роде.
