столкновений. Но офицеры понимали, что отступивший под прикрытием арьергардов враг готовит новый укреплённый рубеж обороны, который придётся штурмовать. Лейб-гвардейцев возмущало отсутствие связи и топографических карт. Весь день не было сведений о действиях егерей. Поэтому семёновцам приходилось особое внимание обращать на свой открытый левый фланг. Штаб гренадерского корпуса и штаб 1-й гвардейской дивизии не сочли нужным организовать преследование неприятеля кавалерией. О местоположении и действиях австрийцев командование имело лишь приблизительные данные, но должным образом не организовало разведку. В итоге гвардейские полки наступали в атмосфере полной неясности общей обстановки, что впервые дало лейб-гвардейцам повод усомниться в полководческих способностях своего дивизионного и корпусного начальства. Ведь за ошибки штабов, за их действия по лекалам войн XIX века, за привычку полагаться лишь на «авось» и стойкость «царицы полей» – русской пехоты, солдатам и офицерам на фронте приходилось дорого платить кровью.
Как только появлялся на передовой штабной офицер, он сразу же становился объектом общего внимания. У него пытались выведать хоть что-нибудь о действиях неприятеля и планах командования. В дневнике командира 5-й батареи полковника Альтфатера описан его разговор со старшим адъютантом штаба 1-й гвардейской дивизии Генерального штаба капитаном Гущиным{48}. На вопрос о видении штабом дивизии ситуации на фронте он ответил, что неприятель, по его мнению, так бежит, что и кавалерия за ним не сможет угнаться. Из разговора полковнику Альтфатеру стало ясно, что, находясь под впечатлением от победы в бою у Владиславова, гвардейское командование недооценивает врага. А семёновец полковник Зайцов 1-й так прокомментировал данный эпизод: «По-видимому, исходя из этого, нашу конницу и не посылали вдогонку. Такое примитивное представление нашего командования о действительной обстановке, конечно, объясняет, почему 23 августа им решено было “почить на лаврах”. В то время, пока мы отдыхали, австрийцы рыли окопы, а вовсе не бежали, и эти окопы нам пришлось штурмовать с 24-го по 27-е августа, понеся такие потери (особенно Измайловцы и 2-я гвардейская пехотная дивизия), которые и теперь после войны и всего пережитого за 3 года ее ведения, кажутся прямо чудовищными» (Зайцов А.А. Семёновцы в 1914 году. Гельсингфорс, 1936).
22 августа (4 сентября) в два часа дня 1-я гвардейская дивизия вместе с другими частями отряда генерала Мрозовского продолжила наступление, темпы которого по причине усиления сопротивления неприятеля существенно снизились. Кроме того в середине дня зарядил дождь и подули резкие ветра, что также тормозило движение войск. Всё же к шести часам вечера преображенцы вытеснили австрийский арьергард из крщоновского леса и закрепились на его западной опушке в виду деревни Крщонов, где враг успело основательно окопаться. Во время боя получил ранение младший офицер 12-й роты подпоручик Комаров 2-й{49}. Решив не штурмовать
Гущин Александр Фёдорович (07 (19).04.1881 – после 1930). Образование получил в Донском императора Александра III кадетском корпусе в Новочеркасске, который окончил в 1899 г. В службу вступил 31.08 (12.09).1899 и поступил в Михайловское артиллерийское училище. 13 (26).08.1901 выпущен из училища хорунжим во 2-ю Донскую казачью батарею. Затем проходил службу в 8-й Донской казачьей батарее. Принимал участие в Русско-японской войне 1904–1905 гг. Сотник (09 (22).08.1904). Подъесаул (09 (22).08.1908). В 1910 г. окончил Императорскую Николаевскую военную академию по 1-му разряду. 26.05 (08.06).1910 за отличные успехи в науках произведён в есаулы. Цензовое командование сотней отбывал в 1-м Уральском казачьем полку с 10 (23).11.1910 по 25.04 (08.05).1911 и 12-м Донском казачьем полку с 01 (14).05.1911 по 15 (28).11.1912. С 14 (27).08.1913 в чине капитана Генерального штаба на должности старшего адъютанта 1-й гвардейской пехотной дивизии. Выступил на Великую войну в августе 1914 г. в том же чине и в той же должности. Подполковник (06 (19).12.1915). С 06 (19).12.1916 исполняющий дела начальника штаба 2-й Кубанской казачьей дивизии. Награждён Георгиевским оружием (Высочайший приказ 07 (20).02.1916). На 03 (16).01.1917 в том же чине и в той же должности. Полковник (15 (28).08.1917). 16 (29).12.1917 отчислен от должности штаб-офицера, заведовавшего обучающимися в Николаевской военной академии. Участник Белого движения на юге России в рядах Донской армии генерала П.Н. Краснова. В марте 1920 г. во время эвакуации Вооружённых сил Юга России из Новороссийска, полковник А.Ф. Гущин попал в плен к красным. В 1923 г. приехал в Шанхай, где предпринимал шаги по разложению белоэмигрантских организаций. В дальнейшем в белоэмигрантских кругах обвинялся в причастности к похищению китайскими военными генералов Б.В. Анненкова и Н.А. Денисова, тайно переданных чекистам, осуждённых 25.07–12.08.1927 на судебном заседании выездной сессии Военной коллегии Верховного суда СССР в Семипалатинске и расстрелянных 25.08.1927. Впоследствии А.Ф. Гущин работал в Болгарии. В 1929–1930 гг. вновь находился в Китае.
Комаров Николай Николаевич. Н.Н. Комаров был произведён в офицеры из вольноопределяющихся. Прибыл в лейб-гвардии Преображенский полк из запаса во время мобилизации в июле 1914 г. 01 (14).08.1914 подпоручик Н.Н. Комаров выступил с полком на Великую войну младшим офицером 12-й роты. Получил ранение 22.08 (04.09).1914 в бою в лесном массиве, напротив деревни Крщонов (Польша).
